Обычно в этот момент мы чётко отвечаем: «Никак нет!» и уходим, оставляя начальника играть в гляделки с портретом президента. У обоих в этот момент такие хитрые физиономии, словно они собираются поделиться свежей порцией анекдотов.
— Имеются, — Зинаида подходит к столу Папы и в нарушении всякой субординации садится на край, — Лёша, будь так любезен, объясни нам, какая херня сегодня произошла? И нет, я совсем не о странном поведении упырей.
— О чём же? — угрюмо басит Папа, складывая ладони домиком.
— Ну, не юли, тебе не к лицу. Почему сегодня навалило столько жаб, да ещё и точно знающих о грядущей смене приоритета? А они — знали, точно знали.
— Да, — Чередняков страдальчески морщится и откидывается на спинку кресла, — Я же говорю: несогласованность секторов. Кажется, спецсектор знает нечто, чего больше не знает никто. И совсем не торопится делиться.
— Угу, в результате Лёне едва не отгрызли руку, а Феденька получил шикарнейшую шишку на дисциплинированной башке. Но ведь могло кончиться и хуже.
— Могло, — соглашается Папа, — Постараюсь поднять это вопрос послезавтра в главке и прояснить, откуда ветер дует. Не ты первая заметила, что Егоров, последнее время, ведёт себя совсем иначе. Ладно, это — не вашего ума дело. Других вопросов нет? Все свободны.
На выходе оборачиваюсь. Чередняков смотрит на президента, а тот — на него. Оба серьёзны. Сегодня анекдотов не будет.
В коридоре Надя бьёт Егора по печени и спешно удаляется, старательно не глядя в мою сторону. Уши у неё пылают, точно морозное солнце.
— По пиву? — предлагает Хоменко и получает ещё один тумак, от Фёдора, — Да ладно! Я же пошутил!
— Дошутишься, — говорит Фёдор и поворачивается ко мне, — Тебя, как я погляжу, прямо из дому прихватили? Подбросить?
— Не надо, — ушибленная рука тупо ноет, — Мне ещё кое куда зайти нужно.
Пожимаем друг другу руки и расходимся.
Выхожу на улицу и некоторое время просто смотрю в небо. Сегодня его цвет кажется необыкновенно насыщенным, точно я гляжу в бескрайнее пространство океана, по которому медленно плывут барашки облаков. Солнце с презрительной медлительностью играет в прятки с голубой тенью луны, какого-то чёрта задержавшейся на небе в не полагающееся время.
Иногда на меня находит эдакое. Когда последний раз мы поехали рыбачить на речку, я принялся рассказывать Варенику про лес из облаков и зверушек, строящих избушку. Варвара долго и терпеливо слушала, хоть на её гладкой мордашке хорошо читалась откровенная скука. Потом любимая обняла меня и посоветовала излагать подобные мысли в словах. Может когда и пригодятся эти сказочки. Хотелось помянуть будущих детей, но не стал: Ватрушка избегает этой темы. Возможно — позже, когда всё устаканится.
