Молитва о Рейн | страница 15
— Эй… старик…
— Похоже, что ты и твой парень, — все трое парней поднимают глаза и смотрят мне за спину, — пытались уехать, не заплатив налоги.
Налоги.
Все внутри у меня упало.
Мне удается изобразить на лице фальшивую улыбку.
— О! Нет… видите ли, мы с ним все уладили… — я жестом указываю на мужика у дверей за стеклом, позади них, надеясь, что он подтвердит нашу платежную ситуацию, но, когда смотрю в ту сторону, его вообще нет на стуле.
Он лежит лицом вниз на тротуаре, и стая диких собак обнюхивает и грызет его.
Мои внутренности сжимаются, когда реальность нашей ситуации обрушивается на меня. Мы безоружны, нас численно превосходят, и единственный человек, который мог бы нам помочь, просто чертовски передозирован.
Я оглядываюсь на Уэса. Он выпячивает челюсть, жуя внутреннюю сторону нижней губы и смотрит прямо перед собой, игнорируя меня, и я знаю почему.
Потому что лайферу есть ради чего жить.
— Я могу идти? — спрашивает он скучающим голосом. Трое гангстеров пристально смотрят на него, а Уэс отвечает им таким взглядом, будто они несносные дети, заставляющие его опаздывать на работу.
Я готова рассмеяться. Совершенно незнакомый человек увел меня под дулом пистолета и доставил в мой самый страшный кошмар, и я позволила ему сделать это. А все потому, что тупой дуре понравился его взгляд.
Ночной кошмар! Да-да! В любую минуту четыре всадника могут ворваться в эту дверь и убить нас всех! Это просто ночной кошмар! Должен быть кошмаром! Просыпайся, Рейн! Просыпайся!
Я верчу головой, отчаянно ища характерное черно-красное знамя с датой 23 апреля, какое-то пламя, дым, хоть что-нибудь, но на стенах висят только телевизионные мониторы, показывающие видео счастливых белых людей, поедающих трехдолларовые пакеты «Доритос».
Это не сон. Это всего лишь я, три насильника и парень, пытающийся продать меня им.
Сглатываю.
Головорезы переглянулись, а потом снова посмотрели на мужчину позади меня.
Тот, что слева, злобно смотрит на него и сплевывает на землю:
— Твоя пусястая задница даже пули не стоит.
— Давай, красавчик, — говорит тот, что справа, через свои золотые грили, кивая головой в сторону двери, — убирайся к чертовой матери.
Тот, которого я узнаю, смотрит прямо на меня, облизывая тонкие потрескавшиеся губы:
— Ты ни хрена не разговаривала со мной, когда мы учились в школе, но теперь я заставлю тебя кричать мое имя.
Ужас скользит по моим венам, когда все три гнилые улыбки приближаются, и слезы щиплют глаза, когда я смотрю, как лайфер проходит мимо, оставляя меня расплачиваться за его драгоценные продукты.