Не пошевелилась только белая Волчица. Она лежала на полу вольера и не дернулась даже тогда, когда кто-то из егерей наступил ей на хвост.
Руки смотрителя снова куда-то тащили его, мужчина что-то говорил, но мальчик не слушал.
Почему? Почему она не шевелится? Почему она позволяет уводить его?
Он рванулся из рук смотрителя, упал перед ней на колени, уткнулся лицом в холодный мех.
Почему? Он же пришел. Он же собирался с ней остаться.
Теплые дорожки побежали по его щекам. Он заботился о ней — и ее забрали. Теперь он нашел ее — но она ушла.
Он вспоминал, как красиво она бежала вдоль синего озера, как грациозно бросалась на добычу, как тепло и спокойно было спать, зарывшись в ее мех.
Скорбный вой рвался из горла, перемешиваясь со слезами.
Смотритель с кем-то из помощников вцепились в него и вдвоем все-таки умудрились оттащить от волчицы, которую тут же забрали егеря. Он бился, но на этот раз не мог освободиться.
Куда? Куда они ее забирают? Разве им еще не достаточно?
Мужчины притащили брыкающегося и воющего мальчика к родным. Когда его отпустили, он рухнул на колени, не прекращая ни выть, ни плакать. Отец замер в нерешительности, будто впервые видел сына. Его жена лишь еще плотнее сжала губы и, как следует размахнувшись, отвесила ему такую пощечину, что у него мотнулась голова.
Это как будто привело его в чувство. Мальчик перестал выть и прояснившимся взором оглядел всех собравшихся.
Стая людей, гомонящая и переглядывающаяся, вызывала у него большее отвращение, чем обычно. Ему хотелось в леса, к ночным прогулкам и песням под луной. К своей волчице.
Он вскочил на ноги и бросился бежать, будто пытаясь настигнуть призрак. Красный туман снова застлал глаза, дышать стало невозможно, что-то напирало и давило со всех сторон. Он рвался дальше… вдруг он услышал отчетливые предупреждающие крики позади, визг останавливающейся самоходной повозки… удар гигантской силы подбросил его, раздирая тело на куски, давя и сминая.
Он закричал, хватая ртом воздух.
— Наконец-то ты с нами, мой сын, — услышал он чей-то добрый голос.
* * *
— Рауль, прекрати! — мужчина вышел на порог дома и сердито посмотрел на крупного темного волка, вывшего в пустое черное небо. — Я понимаю, что иногда очень хочется. Но делай это хотя бы не так часто. И не в безлунную ночь, а в полнолуние, как все нормальные звери. Скоро полгорода сбежится — и дай бог, если без топоров.
Волк замолчал и осуждающе посмотрел на мужчину.
— Послушай, сын, — вздохнул тот и, сойдя по ступенькам, сел на землю рядом. — Я понимаю, что на душе у тебя тоскливо, но на всякое горе есть своя радость.
