Волк прилег рядом, наблюдая за ней и ожидая, пока пара насытится. Усталость и голод притупили чувства зверя, и он не распознал в замолкшем лесу надвигающейся опасности. Лишь когда до его слуха донесся лай псов — вечных спутников людей, — Волк понял, что удача ему изменила.
Подав Волчице сигнал спрятаться, он выскочил перед собаками и, покрутившись на месте, кинулся от них бежать. Глупые гончие с истошным лаем бросились вслед за ним, вовсе не подумав искать кого-то еще. Волк делал ставку на скорость: как только они отбегут подальше, его спутница выйдет из логова и схоронится в убежище у озера — безупречный план, который ни разу их не подводил.
Но не сейчас.
Волк понял это, когда где-то вдалеке раздался выстрел. Он сбился с шага, и собаки налетели на него, норовя вцепиться в глотку. Зверь остановился, принимая самый отчаянный и лютый бой в своей жизни. Он кусал, перегрызал вены и кости, пригибался к земле, падал и снова поднимался…
Еще чуть-чуть, и его бы разорвали на клочки, но случилось чудо — охотничий рог повелительно позвал оставшихся в живых собак за собой. Псы пометались, терзаясь желанием добить врага, но все-таки ушли на зов хозяев.
Израненный волк остался один лежать на залитом кровью снегу.
Через какое-то время в его усталом разуме появилось воспоминание о выстреле, о том, что надо бы сходить и проверить. Собрав последние крохи сил, зверь встал и, роняя алые капли, побрел к убежищу. Однако на озере было пусто, и запахи молчали, указывая на то, что белая Волчица здесь вовсе не появлялась.
Не было ее и у логова.
Едва переставляя лапы, Волк все-таки отыскал утоптанный лог, где ее запах смешивался с отвратительной вонью, исходившей от двуногих.
Забрали. Они ее забрали.
Зверь упал, уткнувшись в снег, от которого все еще пахло ею, и тихонько заскулил.
Он скулил от боли и одиночества. От разочарования и бессилия. От того, что все еще не началось и уже закончилось.
Мелькали друг за другом воспоминания. О том, как ушел из родительского логова. О том, как увел молодую изящную Волчицу из стаи. О том, как она выхаживала его, раненого, после очередной драки. О том, как поранила в капкане лапу… Было многое.
А ведь сколько бы еще могло быть?
Они бы вместе выли на луну по весне. Вывели бы волчат.
И ведь жалко и больно от того, что ничего этого уже не будет.
Проклятые люди! Сколько вы еще будете мешать? Скольких вы еще заберете, убьете, растерзаете прежде, чем успокоитесь? Почему вам все время мало? Почему своих сородичей вам не хватает?
