- Лупите их, ублюдков!
Началось столпотворение. По залу полетели стулья и посуда, послышались треск и ругань, рычание нападавших и вой потерпевших. Я юркнул под стол, чудом уворачиваясь от просвистевшего возле уха ножа, и оттуда наблюдал за дракой. Маура и Калимак, ничуть не растерявшись, включились в этот новый вид развлечения – я восхищенно ахнул, видя, как мой хозяин ловко разбил кувшин о голову набросившегося на него парня с оголенным кинжалом; кулаки Калимака тем временем мелькали направо и налево, врезаясь в челюсти и животы противников, словно мощные тараны.
- Разойди-и-ись! – раздался новый крик, перекрывший шум драки. Прибежавший владелец трактира почти визжал, хватаясь за голову. – А ну прекратите, скоты, сволочье! Вон отсюдова! Всю посуду мне расколотили, твари!
Его помощники, подоспевшие с большим ушатом холодной воды, резко окатили из него дерущихся, и кое-как растащили немного протрезвевших мужиков. Потасовка была прервана в самом разгаре, и до того, как появились первые трупы.
Ревнивый верзила удалился, таща за собой упирающуюся девушку и ощупывая разбитое в кровь лицо; остальные, кряхтя и охая, тоже расползлись по комнатам зализывать боевые раны.
- Хотел драку – пожалуйста, - в опустевшем зале обратился Маура к другу, вынимая остатки еды из волос и потирая ушибленную челюсть.
- Ну здорово же мы им врезали! - удовлетворенно ухмыльнулся Калимак, сжимая и разжимая кулаки с ободранными и покрасневшими костяшками пальцев. – Жаль, трактирщик все испортил.
Посмеиваясь и обнявшись за плечи, они пошли к лестнице, и я поплелся за ними, кляня себя за свою всегдашнюю трусость.
- А ты весело проводишь время, - произнес вдруг вслед нам суховатый голос.
Мы все разом обернулись.
- Почему вам интересно, как я провожу время, почтенный? – соблюдая вежливость, спросил Маура.
- Потому, что некоторые из здешних посетителей не теряют своей бдительности, и тебе не стоило бы привлекать их внимание, - ответила высокая фигура, показываясь из тени коридора.
- Думаю, не только мне, - отметил мой хозяин, остановив взгляд на его серо-коричневатой коже и характерных резких чертах, сразу неприятно поразивших меня сходством с Эль-Орином, хоть и в относительно смягченном варианте. Вертикальная впадина на его лбу была не глубокой и темной, а едва обозначенной, лицо имело чуть более привычные пропорции; однако он все же отличался от всех виденных мной людей достаточно сильно.
Был он далеко не молод, и, я бы сказал, лет пятидесяти с лишним, о чем свидетельствовали многочисленные морщины на прямоугольном лице. Но в волосах его не было и намека на седину – они были густо-черными, как смоль, и даже не отражали свет, полностью поглощая все блики.
