Я склонился к мечущемуся в бреду Маура, пока его удерживали в массивном деревянном кресле, выдвинутом на середину комнаты так, чтобы на него падал свет из окна.
- Они хотят вам помочь, хозяин... Пожалуйста, успокойтесь... Вам никто не причинит вреда... – уговаривал я, хотя сам был далеко в этом не уверен.
Сидящий было притих, но, вновь увидев над собой незнакомые лица, резко вскочил и с небывалой прытью отпрыгнул к двери, так, что четвертый чужак едва успел перехватить его.
- Как его зовут? – спросил он у меня.
- Господин Маура Лабинги, - сразу ответил я.
Тот немного помедлил, очевидно, пытаясь определить, какое из этих обращений является именем, затем тихо и раздельно произнес, крепко удерживая моего хозяина за предплечья:
- Маура, тебе нужно здесь остаться. Я должен удалить осколок. После этого тебе станет лучше.
- Нет... Не трогайте меня! Отпустите... – простонал Маура, безуспешно вырываясь.
- Ты... боишься? – вдруг полуутвердительно спросил чужак, чуть склонив голову набок; лицо его, казалось, выражало сочувствие.
Он ослабил хватку, и Маура опять пошатнулся.
Пользуясь моментом, чужой подхватил его на руки. Он отдал короткий приказ своим подчиненным, и в считанные секунды мой хозяин оказался крепко примотанным к креслу широкими плотными лентами.
Окунув руки в стоявшую на столике чашу, от которой исходил резкий, щиплющий ноздри запах, чужак натянул на свою левую руку плотно облегающий каждый палец в отдельности черный чехол из гибкого материала, взяв затем с маленького столика длинное тонкое блестящее лезвие без ручки; правая же его кисть оставалась оголенной. У его помощников черными обтягивающими чехлами были покрыты обе руки.
- Вы будете его резать?! – в ужасе прошептал я, стоя у дверей. Я неожиданно понял, что этот главный лекарь, наверное, и есть Эль-Ронт, по совместительству правитель всего Карнин-гула.
- Это необходимо, чтобы он поправился, - сказал он. – Выйди, подожди снаружи.
Его помощник безо всяких усилий разорвал верх туники Маура, обнажил раненное плечо и быстро протер поверхность кожи взятой из плоской коробочки влажной белой тканью.
Другой чужак неуловимыми движениями, пока сидящий снова не начал вырываться, протер кисть его руки и прижал ее к подлокотнику кресла, быстро вводя в тыльную сторону ладони крошечную иглу, присоединенную к тонкой трубочке, выходящей из полупрозрачного сосуда, подвешенного на металлическом столбике.
Я застыл у стены, в отчаянии зажимая рот ладонями и не смея помешать им.
