– Ладно, – отмахнулся Фокадан, – примериваясь ложкой к каше, – не оправдывайся, я не против. Ты только предупреди, чтоб вовсе уж ерунды нам не приписывали, вроде тринадцатого подвига Геракла[257].
– Так это, – смутился Роберт, – уже… не тебе приписали, а Фланагану, он ходок известный.
– Даже слышать не хочу ничего!
Ординарец замолк и принялся за священнодействие, кофе должно вот-вот вскипеть. К тому моменту, как Алекс поел, Роб как раз разлил кофе по кружкам. По утрам, если не было посетителей, они всегда пили кофе вместе – привилегия, которой ординарец очень гордился.
* * *
Слухи подогревались официальным запретом Зиверса на вылазки за пределы укрепрайона, в котором командующий ссылался на всем известную склонность кельтов к авантюрам. Вот как будто очень хотелось!
Прогуливающийся по улицам города прусский генерал вкупе с безуспешной осадой, внушил горожан чувство гордости за свой героизм. Бюргерам захотелось сопричастности к чему-то настоящему.
Хозяин дома, бесцветный немолодой блондин под пятьдесят, даже пригласил Алекса с адъютантом на обед – редкостный жест дружелюбия со стороны человека, изначально принявшего постояльца в штыки. Обед в осаждённом городе оказался ожидаемо скромным: горох во всех видах, да кнедлики[258], ненавидимые попаданцем до глубины души. Разве что майенский фарфор порадовал, да живописно разложенная зелень на блюдах.
Хозяйка, молодящаяся особа лет тридцати пяти, с физиономией кокетливой лошади, да две девицы почти на выданье, пытаются изображать светский тон, что страшно развлекает Алекса. Немного обтесавшийся при баварском дворе, потуги мещан во дворянстве на светскость воспринимает как нелепое кривляние.
Алекс прекрасно помнит, как пани Воганька с потрясающей настойчивостью сватала ему своих недозрелых дочерей сперва в невесты, а затем, узнав о недурном состоянии постояльца, и в любовницы. Потом и сама предприняла атаку. Не то чтобы попаданец страдал ханжеством, но к педофилии и зоофилии склонности не наблюдается.
За десертом из старого грушевого варенья и бисквита, пан сыто рыгнул и обозначил цель приглашения.
– Гарнизон героически обороняется, – важным тоном сказал он, зачем-то понижая голос, – наш город вписал своё имя в летопись войны золотыми буквами.
Пафоса сколько, пафоса… но улыбаемся и машем.
– Мы, горожане, плечом к плечу…
Алекс чуть не подавился ложечкой от столь дивной простоты. Они что, правда считают, что несут все тяготы наравне с гарнизоном? Как выяснилось, да – по крайней мере, хозяин дома с супругой.
