— Прошу простить меня, госпожа. Мне и правда не хотелось предстать перед вашим взором в таком жалком виде, — Мицунари встал, но голову продолжал держать опущенной.
— Сплетни? — Тятя вспыхнула. — Кто это посмеет распускать обо мне сплетни? Идите за мной, должен же здесь быть хоть кто-то, кто позаботится о вас.
— Пожалуйста, ваша светлость! — Мицунари отложил кисть и коснулся лбом столика, на котором писал. — Я прошу, нет, я умоляю: выслушайте меня!
— Н-нет…
— Ты сакэ принес?
— И что же делать? Я помню, вы однажды пытались уговорить его светлость убрать Киёмасу из замка. Разве он прислушался к вам?
К чему все это, если теперь он идет по коридорам замка в отведенные ему комнаты? И если ничего не изменится — в скором времени он, Хидэтада, будет носить фамилию Тоётоми.
— Ваша светлость, дело не столько в воздухе, сколько в том, что вам надо больше отдыхать. Вчера во время приема вы потратили очень много сил.
— Прошу прощения…
…Или может именно тогда Хидэтада увидит гордость в его глазах?
А вот чувства к Тяте так не вернулись, похоже. И от этого было грустно и как-то одиноко.
Мицунари прижал квадратик ткани к щеке и ощутил прохладу и легкое покалывание. Боль не прошла, но ощущение, что к щеке приложили раскаленный уголь, стало меньше.
— А я в свободное время занимаюсь вышивкой по шелку, это очень интересно.
— Вот так лучше. Как ты думаешь, Иэясу остался доволен приемом? — Они вышли во двор, и Хидэёси остановился, повернувшись к Мицунари.
— Да! — радостно воскликнул мальчик и отчаянно замахал луком.
Тятя резко повернулась, взметнув подолом и поднимая легкий ветерок, и поскользила вперед по коридору, вздернув подбородок.
Нагамаса хмыкнул, подобрал сандалии и двинулся по тропинке к беседке. Действительно, после дождя дышалось удивительно хорошо, и он был рад тому, что Хидэёси пребывает в таком бодром расположении духа. С их последней встречи он, казалось, еще больше похудел и осунулся, похоже было, что он плохо спит по ночам. Его здоровье уже начало вызывать у Нагамасы серьезное беспокойство. Всегда такой деятельный и шумный, теперь он выглядел стариком.
— А ну замолчи! — Хидэёси раздраженным жестом отослал вбежавшую служанку. — Мицунари, вот посмотри, до чего ты меня довел. Почему я не слышу от тебя слов: «Ваша светлость, я поражен до глубины души вашей мудростью!» — или: «Мне бы и в голову не пришла такая замечательная идея объединить самые сильные и влиятельные семьи»?
— Хах-ха-ха! Папочка такой старый и неуклюжий! А давай тоже покажем маме, что мы умеем! — он протянул малышу лук и стрелу.
