Юкинага почувствовал, как защипало глаза. Он сейчас испытывал крайне смешанные чувства: одновременно злость и жгучий стыд. Он нахмурился и сделал еще несколько шагов, приблизившись к гостю вплотную:
— Мне… правда очень жаль. Я тоже любил эти цветы. А вы… господин Токугава, совершенно не изменились.
— А вот вы изменились, господин Асано. Стали старше, мужественнее… Не юноша более, а истинный воин. Впрочем… — Хидэтада поднялся с колен и оказался одного роста с Юкинагой, — это вам вряд ли поможет, если вы пожелаете снова уронить меня в воду.
Их глаза оказались напротив. Юкинага нахмурился еще больше. Взгляд Хидэтады всегда был несколько странный. Один его глаз был темным почти до черноты, а второй напоминал своим цветом прозрачный чай. И от этого казалось, что юноша смотрит насмешливо и с вызовом. Некоторое время оба стояли, не шевелясь, а потом Хидэтада широко и радостно улыбнулся и протянул вперед обе руки:
— Я очень рад, что ты вернулся с войны живым, Юкинага. А цветы ты посадишь и вырастишь новые.
И его лицо мгновенно изменилось. Взгляд из насмешливого превратился в дружелюбный, словно Хидэтада намекал своей улыбкой на что-то давнее и хорошее, известное только им двоим. Юкинага не удержался и тоже улыбнулся, слегка касаясь пальцами протянутых рук. И тут же ощутил, что знает ответ на мучивший его вопрос. Доверять Хидэтаде можно. Этот юноша может высмеять тебя или смутить своими словами, но он не способен на хитрость или подлость.
— Давай вернемся в беседку? Ты так торопился с визитом ко мне, что, возможно, не успел даже пообедать.
— Конечно же, нет, — Хидэтада слегка прищурил один глаз — тот, который темнее. — Ну кто же обедает перед тем, как отправится в гости? Это означает проявить неуважение к хозяину дома.
Юкинага рассмеялся. На душе теперь стало совсем легко и спокойно.
— А все-таки, почему ты так поспешил?
Они устроились в центре беседки возле столика, и Юкинага разлил по чашкам фруктовую воду с медом.
— Я прочитал твое письмо. И, учитывая некие события, которым мне повезло, а, может, и не повезло стать свидетелем, решил, что мне стоит отправляться немедленно. А, спустившись к реке, полностью убедился, что не ошибся.
— Ты… ты присутствовал на… когда Исида Мицунари зачитывал доклад своего зятя? — Слово «зять» Юкинага произнес таким тоном, словно это было ругательство. Хидэтада наклонил голову:
— Да. Это… творение рук и ума господина Фукухары его светлость выучил за это время едва ли не наизусть, даже я читал его дважды. Но… Исида Мицунари явно желал публичной казни.
