— Вот это, — Мицунари, взяв обеими руками конверт, почтительно поклонился и положил его перед Хидэёси.
— Ты никогда не изменишься, Мицунари.
— Почему эта женщина постоянно кричит?
— Что же… — Го еще раз вздохнула и взяла в руки чашку с остывшим чаем, — каждый идет своим путем. Ты — своим, а я — своим. Ты права: мы, женщины, должны заботиться о сохранении своего рода. И, знаешь, я бы не хотела, чтобы мой сын правил страной.
— О чем вообще можно говорить с тобой? Ты прав, я глупец. Мне не стоило приходить. Мне вообще следовало оставить тебя подыхать в Корее. Ты не заслуживаешь большего.
— Нет, Мицунари. Но ты прав. Я бы сделал так, чтобы убийца пришел сам.
— Благодарю вас, мне уже достаточно. Или вы хотите, чтобы я уснула прямо у вас на коленях?
Нагамаса увидел, как Исида Мицунари нагнулся и что-то зашептал на ухо Хидэёси.
Киёмаса хмыкнул:
— Ты знаешь, Киёмаса… Если бы первым, кого я увидел, выбираясь из-под земли, оказался ты, — я бы вообще обгадился.
— Проклятье… — пробормотал он и осторожно, стараясь не наступать на торчащие доски, чтобы не обрушить все окончательно, двинулся к пролому, откуда только что появился Киёмаса.
Киёмаса распрямился, как тростник из-под таящего снега. Несколько секунд он озирался по сторонам, а потом бросился к месту, которое, скорее всего, еще недавно было прудом. Добежал и остановился, тяжело дыша. Здесь, видимо, готовили празднество. Кругом валялись перевернутые столы, вокруг которых были разбросаны посуда и другая утварь. И все это плавало в многочисленных лужах грязной мутной воды.
— Тятя… — Го глубоко вздохнула, — ты ведь сама выбрала этот путь.
— Что происходит?! О какой ошибке ты говоришь?
— Кстати, Киёмаса. А как ты здесь оказался, позволь спросить?
Мицунари опустил взгляд. Ему уже удалось справиться с дрожью, но слова он проговаривал медленно, словно вспоминая, что они означают:
— Именно. Он не пощадил даже Фукусиму Масанори, хотя дохлому ежу ясно, что скорее регентство получит ручная мартышка господина Хидэёси, чем тот. Но нет, в том докладе не забыли упомянуть, какой «господин Фукусима» дурак и пьяница. А все потому, что он, как и Киёмаса, двоюродный брат и приемный сын его светлости. Поэтому Исида Мицунари пойдет на все. Рано или поздно господин Хидэёси покинет этот мир, и Мицунари считает не лишним подстраховаться на этот случай.
— Что слышал, болван. Госпожа попросила его передать мне данго. С медом.
— Э? Ваша светлость? — Хидэтада недоуменно поднял брови.
