— Вот. Это то, зачем я прибыл.
Киёмаса взял письма и принялся их перебирать.
— От госпожи Нэнэ… От Асано… Даже от Масанори? Что это значит?
— Это послания ваших друзей и близких. Чтобы поддержать вас.
— Меня?.. — Киёмаса снова рассеяно начал перебирать письма.
— Да. Госпожа Онэ просила передать вам еще вот это… — Хидэтада запустил руку в рукав и достал оттуда небольшой, завернутый в цветной шелк сверток.
Киёмаса осторожно взял его и поднес к лицу. Ощутимо пахло медом. Он вопросительно и недоуменно посмотрел на Хидэтаду.
— Госпожа Онэ сама их делала. Сказала, что вы очень любите, — проговорил Хидэтада со слегка смущенной улыбкой. — Вы… читайте письма, я подожду. Меня просили обязательно привезти ответы.
— Да… сейчас… — Киёмаса растеряно повертел в руках письма и сверток, потом все-таки положил сверток на край стола и распечатал первое письмо. И коснулся ладонью губ, словно скрывая улыбку.
«Киёмаса, если бы я могла надавать тебе подзатыльников, моя рука бы не дрогнула. Не сомневайся, когда я тебя увижу еще раз, я обязательно тебя поколочу, и тебе придется встать так, чтобы я дотянулась. А пока — ешь данго[11] и не делай глупостей!»
Он опустил голову, подержал письмо в руках и нехотя отложил в сторону. Письмо от Масанори содержало в себе крайне неприличный анекдот про торговца рисом, который привел жену к монаху, чтобы тот помолился о зачатии ребенка. «Жена» на поверку оказалась юношей, и рассказ о том, как именно это выяснил монах, был весьма подробным.
Киёмаса не выдержал и открыто рассмеялся. И поднял взгляд на Хидэтаду.
— Я даже не знаю, что мне сказать… — он снова опустил голову и распечатал третье письмо.
«Я не могу быть сейчас рядом с вами. Прошу простить мне это. Нет ничего, что бы мне хотелось более сейчас. Каждый час, поведенный рука об руку с вами, был для меня огромной честью. Как бы ни сложилось все в будущем, я лишь хочу, чтобы вы знали — мое сердце бьется ровно столько, сколько и ваше».
— Что… это все значит?.. — Киёмаса нахмурился и усмехнулся одновременно. — Впрочем, я ему при встрече устрою такое «сердце»… проклятье… — он приложил ладонь ко лбу, — откуда только берутся такие идиоты…
Он хлопнул листом по столу и распечатал последнее письмо.
«Като, я не знаю, что там прислал тебе мой оболтус, но не смейся громко и строго не суди. Эти два красавца, одного из которых ты наверняка сейчас видишь перед собой, писали его полночи, пьяные в дым. И да, тебе тоже очень рекомендую».
