— В чем дело? Не может быть, чтобы ты ничего не написал.
— Простите… я боюсь, что вам не понравится.
— Что же мне может не понравиться? Я всегда любил твои стихи.
— Вам не нравится, когда я говорю об этом…
— А-а-а… Ты все-таки испортил мне удовольствие от чая. Опять эта проклятая война. Ты способен думать о чем-нибудь другом? — Хидэёси в несколько глотков опустошил чашу.
— Простите, господин Хидэёси.
— И слышать ничего не хочу. Я искал рядом с тобой душевного покоя, а ты мне опять про это напоминаешь!
— Но… я…
— Я-а-а… — передразнил его Хидэёси.
— Ты на днях ездил к Асано, к младшему. Что вы там делали?
— Хм… пили вино, ваша светлость…
— Вино, значит. И о чем же вы говорили, попивая вино? Юкинага жаловался на мою несправедливость, так?
— Нет, господин Хидэёси. Мы говорили совсем о другом.
— И о чем же? Мне будет дозволено это узнать, а?
— О любви… — щеки Хидэтады окрасил едва заметный румянец.
— О любви? — лицо Хидэёси на миг еще больше посуровело, а потом, буквально спустя мгновение, он расхохотался. И с силой хлопнул Хидэтаду по плечу.
— Мальчишки… Любовь да война — вот все, что у вас на уме. Эх, я сам таким был… Хотя мне это время уже кажется сном.
— Сон это лишь
Отраженье ушедшего дня
Облака тень.
— А… я сам похож на тень от облака. Кто-то должен заниматься всей этой гадостью. Политика — удел стариков, а ваши сердца пылают чувствами, так? Напоминай мне об этом почаще, — Хидэёси хитро прищурился. — Давай свои стихи, я обещаю не ругаться сильно.
Хидэтада сунул руку за пазуху и достал аккуратно сложенный лист. И с легким поклоном протянул Хидэёси.
Тот взял его, развернул и углубился чтение. С каждой прочитанной строчкой его лицо хмурилось все больше и больше.
— Хидэтада… — наконец медленно и тихо произнес он, понимая глаза:
— Вот это: «…но пронзила стрела сердце могучего тигра» — это что должно означать?..
Хидэтада низко опустил голову:
— Я… говорил… Вы обещали не гневаться…
— Я обещал не гневаться сильно! — закричал Хидэёси и отшвырнул лист в сторону. — Хидэтада, ты разве не знаешь, какой я в гневе?!
— Знаю, ваша светлость… — прошептал Хидэтада.
— И ты осмелился?.. Мало того, что написать, да еще и показать мне?! Я просто поражен твоей дерзостью!
— Прошу… простить меня…
— Простить?! — Хидэёси попытался подняться, лодка закачалась, и Хидэтада, немедленно схватив весло, выровнял движение.
— Простить… Да что же это такое?! Нэнэ мне проходу не дает, Масанори умоляет позволить ему принять наказание вместе с братом, мальчишка Курода тоже требует себе наказания! У меня лежит двадцать писем, и все в них умоляют проявить к Киёмасе снисхождение! И ты туда же! Почему бы вам просто не оставить меня в покое? Почему?! О Киёмасе думают все! Но почему-то на меня, на меня вам всем наплевать! Ты что думаешь, я тут пляшу от радости? Хоть бы один, хоть бы кто-то поддержал меня… Ты знаешь, как мне тяжело? Мое сердце разрывается от боли!
