Теряя голос от пугающей мысли, Тху-ва спросил:
- Остались ли живые?..
- Нет, - бросила присевшая возле очага Сатхи, - только кости и пепелище.
- Никого?..
- Мне жаль, - произнес Керай, и его глаза стали серьезными и печальными.
Шаман зажмурился.
- Никого... - с его потрескавшихся губ сорвался стон. - Никого...
Ему захотелось взвыть от беспомощности, но голос пропал, как и последние силы. Вал, накативший из темноты, стиснул Тху-ва клешнями и потащил в черноту беспамятства. Забурлил, перекатывая волны, океан, закричали привязанные к идолам люди. Шаман замотал головой и беззвучно закричал; его худое и жилистое тело выгнулось в судороге, но пучина кошмара бесстрастно сомкнула холодные воды над жертвой.
***
Керай ухаживал за раненым еще неделю, но для Тху-ва она пролетела незаметно. Лихорадка не отпускала: шаман то приходил в себя, и лекарь поил его рыбным супом, то впадал обратно в забытье и бредил - кошмары не уходили. Изредка раненый засыпал, - беспробудным сном мертвеца - и тогда Керай тоже позволял себе отдохнуть.
Когда шаман вновь застонал, лекарь сказал сестре:
- Ему не сгоревшая деревня снится.
Сатхи, водя точилом по лезвию копья, отстраненно ответила:
- Дикари - пустыня в бурю. Кто знает, какие бестии таятся в их душах?
- Сны не дают ему поправиться.
- Оставь.
Шаман открыл глаза, и Керай замолчал.
- Хатай-ле, мой покровитель, идет за мной, - прошептал раненый.
Тело Тху-ва было истощено, веки отекли, губы потрескались, темная кожа впитала горечь настоев и терпкость трав. Некоторые запахи показались шаману знакомыми: он и сам смешивал такие снадобья. Однако, несмотря на слабость, Тху-ва чувствовал, как его мысли начали проясняться, а язык вновь стал способен связывать слова, - морридаи не соврал, что знает лекарское дело.
- Мне снятся приливы.
- Ты бредишь, - мягко ответил Керай.
Шаман поманил его к себе:
- Он наделил меня и моих воинов силой. Мы платили ему жизнями наших врагов. Близится время дани.
Сатхи отложила точило и настороженно посмотрела на раненого. Керай сел рядом с Тху-ва.
- Хозяин Приливов алчет жертв. Его голос становится настойчивее.
- Отдохни, найденыш.
- Постой, - возразила сестра, - пусть говорит.
Взглянув на нее, Тху-ва замолчал. Морридаи помогли ему, но вряд ли они знали, как живут прибрежные племена. Керай вылечил его раны, но Сатхи смотрела, точно зверь на охоте. От нее веяло кровью, сталью и необузданной дикостью: словно не сама привела чужака в дом. Она будто чувствовала, что Тху-ва ради собственной жизни готов отдать Хозяину Приливов даже своих спасителей.
