Из глубины пещеры тянуло влажным сквозняком.
— Эгей, есть тут кто?! Выходи! — гаркнул Федор в темноту.
Ответило эхо.
Один из миреков сбегал в ближайший корявый лесок, цепляющийся изо всех сил узловатыми корнями со скалистый грунт, принес сухие палки сосновые.
Раздули угли и подожгли эти плохонькие факелы. Гуськом прошли через проход и оказались в большой пещере. Здесь оказалось прохладно и пахло плесенью. Шумела вода, как в маленьком водопаде.
Быстрый прозрачный поток в каменной промоине появлялся из-под стены пещеры и уходил с клокотанием в дыру напротив. Речка в двадцать метров длиной без начала и конца.
Миреки нашли разбитый кувшин и полуобгорелую палку.
Палку понюхали и сообщили, что жгли недавно.
— Хреново, Коля. Уплыла твоя Маша по реке к подземным духам.
Оттуда никто не возвращается.
— Может шаман ее дальше увел? Надо его искать.
Искать долго не пришлось. Мертвый Вихо торчал вверх ногами, застряв между двумя блестящими от воды валунами.
…Машу несло и крутило в холодном потоке без дна в полной темноте.
Несколько раз приложило ногой и плечом о камни. Зацепиться за камни не получалось — руки соскальзывали…Воздуха на поверхностью воды хватало и девушка плыла по течению. После страшного видения восставшего мертвеца пугаться в воде уже не получалось.
Сначала воды нахлебалась и ртом и носом, но потом прокашлялась. Попыталась нащупать ногой дно, но не вышло — ухнулась с головой.
Холод начал пробирать до костей!
«Куда-то вынесет… скорей бы!»
Река несла ее в темноте все дальше от страшного старика и от выхода на белый свет.
Время тянулось как резина. Течение заметно замедлилось, когда девушка уже ни рук, ни ног не чувствовала. Под ноги ткнулась твердая поверхность.
Маша встала, шатаясь, на ноги и побрела осторожно вперед. Вода по грудь, по пояс, по колено… Все! Она села на камень, неровный, но сухой. Обняла себя за плечи. Нет, так не согреешься! Кое-как разделась до белья, сняла кроссовки и, вспомнив Коляна и его способ согрева, принялась приседать. Ноги ныли и молили о пощаде…
На двадцатом приседании девушка пыхтела как паровоз дяди Федора. На сороковом уже дышала с трудом. Рухнула на холодный камень, с трудом отдышалась. Зато согрелась! Отдышавшись, обулась, выжала сырую одежду. Надевать ее на себя не хотелось. В темноте идти куда-то было страшно. Она таращила глаза, напрягала слух. Только журчала вода в подземной речке, да где-то капала вода, как из плохо закрытого крана. Тут же напомнил о себе желудок. Пора, мол, стресс заедать! Заедать было нечем.
