Меня попросили раздеться и заполнить для анализов несколько ёмкостей в тесном санузле, после чего последовал внушительный забор крови и самое неприятное – срезание кусочка кожи на руке. Получившуюся рану обработали и поставили капельницу, после которой у меня, наконец, перестало дёргать повреждённое плечо, а по тёлу разлилось приятное тепло. На некоторое время меня оставили в покое и всё та же парочка внешников наблюдала, как быстро восстановится повреждённый кожный покров.
– Ну, раз ты Покер, – хитро прищурился Шумахер. – То ответь, что кого кроет – флеш или фулл-хаус?
– Фармацевтика, мать её химию, – вздохнул азиат. – Мы для них святой Грааль и философский камень в одном флаконе. Иммунный же не болеет ни хрена и любую несмертельную рану может залечить, дай только срок. Вот они и наблатыкались безопасно извлекать из нашего ливера необходимые ферменты, на основе которых варганят свои лекарства… От всего.
– Конь калмыцкий твою маму кроет!
– Обоснуй свои слова, – спокойно ответил я.
– Подъём! – взревел интерком.
– Ну да, есть чем гордиться. У меня вот «зелёная ладонь» – нет, не то, что ты подумал, извращенец, это когда прикосновением человек убыстряет развитие растений. Недозрелый плод, опять же, в руке могу спелым сделать. Мечта мелиоратора, в общем.
– Не, – хмыкнул Шумахер. – Окончил, правда, питерскую Чернильницу, но работал в автосалоне – дорогие тачки лохам толкал.
Не спорю, здорово ощущать себя бессмертным Дунканом Маклаудом, чьи раны затягиваются на глазах, но радость несколько преуменьшало то, что регенерацию здесь будут использовать по полной программе. Снова и снова, пока не выпотрошат меня полностью.
– Ничего себе! – присвистнул я, прикинув, какие деньги он мог зашибать на прежней Земле. – А у Сыча и Покера?
– Ты утверждаешь, что новичок, всего неделю в Улье, – веско проговорил мужик. – И когда тебя честно спросили, открылась ли твоя способность, сказал, что чувствуешь заражённых. Сенс типа.
– Угадал.
Он оказался стриженным худощавым азиатом лет под сорок, с широким лицом и узкими миндалевидными глазами. Но говорил чисто, без акцента. Москвич, что ли?
– Расскажи мне о них, – попросил я.
– Чего-о?!
Проклятье, как же я многого не знаю…
Этот точно мог бы на кулачках с Кирпичом силушкой померяться, хоть и выглядел он болезненно. Бледная кожа, круги под глазами – что-то это мне напоминает…
Толмач перевёл мои слова остальным. Доктор Стерва удовлетворённо хмыкнула и ледяным тоном изрекла:
