Заметив меня, он тут же предлагает присоединиться, но, когда я с готовностью подхожу ближе, док недовольно интересуется, почему моё лицо того же цвета, что и его халат.
— Да брось.
Кабина приходит в движение с тихим гулом.
Мои покои заливал свет. Шторы не были задернуты, пол расчертили косые лучи. Здесь было душно и возмутительно сильно пахло спиртным. Переступив порог, я поспешил в сторону кровати, охваченный страшным предчувствием... которое не оправдалось.
— А ты — нет.
Намёк на то, что условия моего содержания слишком мягкие для того преступления, которое Эла совершила против него и его отца.
— ... и теперь имеешь все шансы искупить свою вину.
— А как искупать вину будешь ты?
— Не имею ни малейшего понятия, о чём ты толкуешь. Я перед тобой ни в чём не виноват. Разве только в том, что решил вытащить с Земли, несмотря на уговоры здравомыслящих людей.
— О, так ты теперь мой спаситель, Алекс-герой?
— Да. Точно. И если тебе здесь так не нравится, то мы можем в любой момент вернуть всё на прежние места.
— Ты ещё такой малыш и не понимаешь, что угрозы — не лучшая тактика в разговорах со мной.
Возможно. Но что ещё мне остаётся, если все мои предложения ему по боку?
— В память о нашей мимолётной дружбе... — повернув голову в мою сторону, произносит Индра. — Я могу тебе пообещать, что, выйдя отсюда на своих двоих, совершенно точно сделаю две вещи. Для начала напомню Гаю о своём существовании и сделаю это так, что у него навсегда отпадёт желание обижать детей. Тем более объявлять им войны.
— Честно?
— Я всегда предельно честен. Но если тебе так хочется, я могу дать тебе расписку.
— Было бы неплохо. Мы ещё над этим подумаем. А что там со второй 'вещью'?
— Я так дико голоден.
— Ну это не проблема. Чего желаете? Очередной клубничный десерт?
— Как насчет сердца твоего заместителя? Я сожру его с огромным удовольствием, ещё бьющееся и горячее, — он щелкает языком, словно предвкушая вкус крови.
Ну и аппетиты у этого чертового монстра...
— Не думаю, что из этого что-то выйдет. Его сердце ещё мне понадобится.
— Ты же не дурак, Алекс-малютка, поэтому должен понимать: после всего, через что я прошел, месть — единственное, что меня интересует. И объект моей ненависти находится в шаговой доступности. Я своего добьюсь, и даже твои слёзные просьбы не смогут меня остановить.
С последним я был согласен: 'мои слёзные просьбы' — отнюдь не атомная бомба.
