— Чёрт! — отступив назад и, споткнувшись об табуретку, рухнув на холодный скрипучий пол, чуть ли не со всей силы закричала Мария, словно издалека слыша своё тяжёлое дыхание и чувствуя, как по виску скатывается ледяной пот.
Подняв дрожащие от страха руки, девушка с долей удивления оглядела их, пытаясь найти красные разрезы от когтей или хотя бы порвавшуюся в этих местах одежду, но не было практически ничего, не считая порезов от стекла и крапинок алой крови в этих местах, так и оставшихся на покромсанном полотне с одиноко торчащим ножиком в центре.
— Этого… не может быть… просто… не может… — опёршись об опрокинутую табуретку, неверующе прошептала Мария, осторожно поднявшись на трясущиеся от страха ноги, что лишь сильнее подгибались, да так и застыв, смотря на зеркало, словно ожидая вновь увидеть эти руки, или заслышать неясный шёпот, но всё пропало, даже того угнетающе склизкого мрака вокруг не было. — Что за… чертовщина… тут происходит?..
Неуверенно шагнув к зеркалу на подогнувшихся ногах и схватив онемевшими пальцами чёрствое полотно, она со всей силы дёрнула его на себя, тут же выпрямившись, смотря на треснувшее овальное стекло в чёрной резной раме из переплетённых змей с рубинами глаз, тускло сверкающих в полумраке. И лишь ножик торчал из показавшейся древесины, сверкая в тусклом свете серебристыми боками. Никаких рук или других трещин, откуда они проникали, просто не было. Ничего…
С тихим треском вынув перочинный ножик и с лязгом убрав лезвие, Мария неуверенно сжала его в ладони, вновь подобрав простынь и накинув на зеркало, как можно осторожнее отступая назад и не сводя со старинного предмета взгляда до тех пор, пока не упёрлась спиной в стеклянный столик, а рукой не нащупала старинную шкатулку. Быстро обернувшись и закинув туда все найденные вещи, с тихим стуком захлопнув крышку и прижав её к груди, она вновь взглянула на зеркало, как можно тише шагая в сторону люка и лестницы. И только когда разорванная простыня с бордовыми капельками пропала из виду, девушка выдохнула спёртый в груди воздух, чуть ли не с облегчением спустившись по скрипучим ступеням на мягкий серый ковёр.
— Я слышал крики, — раздался позади скрипучий голос дворецкого, заставившего в какой раз за день вздрогнуть и, резко повернувшись, лишь сильнее прижать шкатулку к опасливо вздымающейся груди.
— Там была птица… я испугалась, — настороженно ответила Мария, не думая, что тот со своим зрением различит свежие порезы на её теле, — и закричала. А так всё… и ещё я есть хочу.
