Машину пришлось припарковать возле огромного металлического забора, который обвивал дом по всему периметру. Открыв дверь и вдохнув такой непривычный чистый пригородный воздух, я уверенным шагом направился к входной двери. Она была не заперта. Внутри было тепло и манимый странным звуком, доносившимся из гостиной, я, словно мотылек, направился к источнику этого звука.
— Мадам, я вам все доходчиво объяснил: лучше решить все миром, иначе дело может затянуться на долгие месяцы, если не годы. Я навел справки и результаты оказались не в нашу пользу. Ваш муж уважаемый человек, на работе о нем исключительно положительные отзывы, а профсоюз и вовсе стоит за него горой. Если мы начнем бракоразводный процесс и раздел имущества по надуманным обвинениям, на нас спустят всех собак: общественные организации, профсоюзы, они разорвут нас части. Ни один суд не поверит, что такой человек, как ваш муж — тиран и деспот, который каждый день избивал вас.
Я стоял за углом и продолжал слушать. Этот человек был адвокат моей жены и, судя по словам, они все никак не могли решить вопрос о моем добровольном согласии на развод. Жена сидела напротив него и, не отрывая глаз от многочисленных бумаг, отвечала на все вопросы. Дождавшись, когда разговор был окончен, а адвокат начал собирать свои вещи, я тихо вошел в гостиную, чем вызвал легкое замешательство у присутствующих.
— Простите, что помешал.
— Вы кто? — адвокат недоумевая поглядывал то на меня, то на жену.
— Я — Дидье Лефевр, муж Мари. И мне очень неприятно, что посторонний человек, пусть и адвокат, находится в моем доме, в такой поздний час и, вдобавок, наедине с моей женой.
Усевшись на ближайшее кресло, я достал из кобуры пистолет и демонстративно положил его на стол так, чтобы адвокат видел его. Он все понял. Не издав больше ни одного звука, он собрал вещи и буквально испарился из гостиной, оставив меня и жену наедине в такой щекотливой ситуации.
— Зачем ты все это делаешь? Данные тобой два дня еще не вышли.
— Мне нужен ответ, Дидье. Тебе это известно. Мы стали другими, наша семья, если ее можно так назвать, стала для нас обоих обузой.
— Неправда! Это ты для себя так решила. Я никогда не говорил такого, я даже не заикался про это. Каждый день, каждый час, мне приходилось прикладывать все усилия, чтобы уберечь нашу семью от раскола, тебе ли не знать об этом. Это все происходило у тебя на глазах. И вот сейчас, спустя столько времени, ты говоришь, что семья для меня обуза? Ты вообще соображаешь о чем говоришь?
