Впервые. Впервые за те дни, которые моя Наденька живёт на этом свете.
Так как Рустам не отвечает на мои благодарности, в этот раз я решаю просто кивнуть в знак согласия и понимания его слов. Плавно и грациозно выхожу из автомобиля. Заставляю себя не поворачиваться назад, не смотреть ему вслед. Но каким-то шестым чувством понимаю, что сам Тахиров провожает меня взглядом, судя по нехарактерному жжению в области спины.
— Вы поможете мне сменить ей подгузник? — спрашиваю с дрожью в голосе.
Наконец пытка заканчивается и пробка рассасывается. Не возникает необходимости слушать убийственное молчание. Рустам останавливает автомобиль у центрального входа роддома и переводит взгляд на верхний этаж. Так уверено, словно он точно знает в каком окошке находится моя Надюшка. Ведь не знает же? Не за чем ему знать…
Была. До рождения дочки.
Я бы хотела его никогда не знать. Или знать, но при других обстоятельствах. Например, тогда, когда у нас с Тимуром родилась бы дочка и в один прекрасный момент мы представили бы её перед всеми родственниками. И рядом с мужем мне было бы гораздо спокойнее переносить знакомство с его братом-близнецом. Я может бы поразилась их схожести, отметила идентичность, сказала бы по этому поводу пару фраз и на этом всё. Я не краснела бы, не запиналась. Не стояла бы на коленях перед Рустамом и не думала о том, что только от этого мужчины зависит чья-то очень важная для меня жизнь.
— Вы можете сменить подгузник своей дочери, — произносит медсестра, протягивая мне малышку.
— Собирайся, — произносит Тахиров проигнорировав мою словесную благодарность. — Я подкину тебя до родильного дома.
Боковым взглядом замечаю, как Рустам тянется к телефону. Сосредоточенно листает экран, задумывается, хмурится, словно он думает и размышляет о чем-то важном. Или ему что-то важное и откровенное пишут. Я смотрю на него чуть дольше чем планировала, пока он не поднимает на меня свой взгляд. Тут же блокирует телефон и опускает его на приборную панель.
— Танцевать, — отвечаю без сомнений, потому что танцы — моя жизнь.
— Конечно.
Я выхожу на темную и холодную улицу и только сейчас понимаю, что так и не вызвала такси. Набираю номер, смотрю в окна, где должно быть лежит моя малышка. Думаю о том, что не так всё должно было произойти. Не так. Мы с Надей давно должны были быть дома… Я кормила бы её грудью, слушая характерные причмокивания. Я дышала бы ею, жила. И Тим точно разделял бы мою всепоглощающую любовь к ней.
