Вечер следующего дня проходит как обычно — при малышке я «держу» лицо, но как только она засыпает — разве что головой о стены не бьюсь. Телевизор не помогает отвлечься — я бездумно смотрю в меняющиеся на экране картинки и думаю о своём. Виню и корю себя за беспечность, которой подвергла собственную дочь. Но если бы кто-нибудь подсказал мне как нужно правильно поступить, я бы была ему чрезмерно благодарна.
— Что с нами будет, Иракли?
Иракли поворачивает в сторону парковки и ничего не отвечает, пока я не сажусь с Надюшкой на заднее сиденье его автомобиля, на котором он нас сюда привез.
— Тише-тише, малышка. Всё будет хорошо, — постоянно произношу я, убеждая в этом и себя тоже.
Я даже подумать не могла, что из одной клетки угожу в другую. И тем более не могла себе представить, что человек, которого я принимала у себя в доме, выслушивала, давала женские советы и кормила, окажется предателем.
Он протягивает мне руку и помогает выбраться на улицу. Я ёжусь от холода и шепчу себе под нос «Отче наш». Сильный ветер взъерошивает мои волосы, а колючие снежинки попадают прямо глаза. Если бы не Иракли, который держит меня под локоть, помогая идти по недавно выпавшему снегу, я бы точно поскользнулась и упала.
Иракли закрывает дверь на замок, вызывает лифт и спускает нас на первый этаж. В голове одна за другой возникают самые дикие мысли — ударить Иракли чем-то тяжелым по голове и сбежать, едва мы окажемся на улице. Если бы не малышка, я непременно так и поступила бы, но крохотная дочка у меня на руках призывает к благоразумию, хотя бы сейчас.
— Скоро узнаешь. Немного терпения, — отвечает Иракли и заводит автомобиль.
— Не буду! Не буду выходить! Оставьте нас в покое! — повышаю голос, но Надя, к счастью, не просыпается.
Безвольно опускаюсь на стул и подпираю голову рукой. Сил больше не осталось — ни моральных, ни физических. Помимо того, что я почти не ем, я перестала спать. Чувствую, что мы с дочерью находимся в постоянной опасности, поэтому боюсь засыпать. Боюсь, что однажды проснусь, но уже без неё.
— Собирайся, Лера. Ты хотела на прогулку — будет тебе прогулка.
— Но поступаешь, — истерично улыбаюсь я. — У тебя же есть сын, Иракли. Сколько ему сейчас? Семь? Восемь?
— Не волнуйся, я не позволю им трогать Надю. А вот насчет твоей подруги или отца — не могу дать никаких гарантий…
— Не отдавай нас им, прошу тебя. Уроды… ненавижу… — прижимаю к себе уже спящую дочку и сильнее вжимаюсь в сиденье.
