— Кошмар!
— Ааа!
Как, как он мог так обмануться в этом человеке, поверить, что...
Время до рассвета ещё оставалось. Он мог оставить Морэ и уйти отсыпаться домой. Но... но лучше уж здесь. Да, среди кошмара работающей бойни. Всё одно лучше, чем в доме, который не смог уберечь.
Она улыбалась, словно собиралась на бал, но глаза её жестоко блестели.
И вот появился Невилл и показал, как это выглядит со стороны. И Найрус уже больше не собирался переходить все грани ради самых праведных дел. И знал, что обязательно постарается остановить в бесчинствах Невилла.
— Не мечтай. Это будет для тебя ночь большой боли, но не боли удовольствия, — сказала привратница, тоже сняв платье и сорочку. — Просто мы не купаемся в роскоши, как мнится таким вот ханжам. У нас мало одежды, а кровь тяжело отстирывается.
Кастет по рёбрам заставил Чернеша упасть на колени, а затем садовые ножницы сомкнулись на его ухе.
— Нет, не шучу. Она отказала мне... Первая не поддалась... Ты разве не видишь, что меня это перевернуло?
— Один раз я оставил свою одежду без присмотра, и, в итоге, стал женатым человеком. Ааа, Эрет, мне больно!
— Ну... тогда не знаю... Слушай, а у вас есть шахматы?
— ...Нечисть лесная! Да как можно было так напутать с обычным платьем?!
— Я больше не могу ждать, любимый, да и смысла нет. Ты хотел первый раз романтично, так романтики здесь хоть задницей кушай. Тихо, красиво, в окне деревья шумят, а внизу, вон, даже клавесин играет — в комнате будет слышно.
— Всё. Он ваш, — сказали парни, тепло попрощались с теми женщинами, которые были их матерями, сказали «до свидания» остальным и ушли.
— Ну, ходит она, конечно, как мужланка, — вздохнул кавалер, проводив Блича взглядом. — Больше. Как настоящий мужик. Никогда не видел у девушки такой тяжёлой походки. И... Силы Света, да это же первый случай, когда великий план соблазнения не сработал! Ты здесь не причём, ты играл свою роль на отлично. Она просто не поддалась. Первая не поддалась. Она прелесть!
Жертвами движения «Нравственность» оказались шесть девушек. Они били Серре ногами, грубо ругаясь, словно и не изображали только что графинь и баронесс, и рассказывали свои истории. Где стоило один раз оступиться, и суд моралистов приговорил страдать вечно.
Как наяву предстала картина. Сохнущая на прутьях одежда, пытающиеся согреться возле костра (хвала Свету, папа научил Блича добывать огонь без кремня и огнива) ребятишки. Оба вымотаны долгим плаванием, но ещё больше страхом и ожиданием.
