Он рассказал, как всё произошло. Старик вынырнул на лошади из-за поворота и стал грубить. Они были уверены, что это обычный пьяница, вспомнивший молодость в конных сержантах. И тут, дед ударил одного из них, не вынимая ножен, по голове, и вмиг обнажил меч, задев лоб второму на козлах.
Профессор упал перед герцогиней на колени. Если раньше он и считал её чудовищем, то сейчас сменил своё мнение.
Но избавление пришло раньше. И не имело касательства к магии.
— Правда?! — всё, что мог Найрус, это переспросить — не верилось, что у кого-то вообще водятся такие деньги.
— Ничуть, — честно ответил ветеран стражи, — Веришь или не веришь, ни тени стыда.
* * *
Но конкретно эта сволочь спасла его от ещё большей сволочи — седовласого сластолюбца. И всё, что мог ему сделать Блич, это послать свой легендарный острый взгляд.
— Государыня. Как можно быть настолько слеп... недальновидной? Преступность уже дошла до масштабов, когда у атаманов целые армии под началом. Люди, которые не участвуют в разбоях, в грабеже, а используются исключительно для уличных сражений. Пока они угрожают обывателю, потом они начнут угрожать государству.
Вместо ответа Невилл, перенеся тяжесть кареты на одну руку (Ловило потерял год жизни за этот миг), бросил в канаву ворох листов.
Блич вырвался от Виклора и отбежал с платьем на несколько шагов.
«Королевство грёз» располагалось в доме, который, как понял Блич из объяснений привратницы, миловидной девушки в голубом платье, продажные снимали вскладчину у смотрителя парка. И пройти туда оказалось непросто.
Он был так взбешён, что сел в карету, даже не посмотрев, что она четырёхместная, а не шестиместная, эмблема нарисована криво, а у кучера и сидящего рядом с ним на козлах воина нет ливрей стражи.
— Найрус! Помоги втянуть карету!
— Ты какого позволил старику вас избить? — налетел на раненого, вместо того, чтоб выразить сочувствие, Ловило. — Я вам такие деньги для чего плачу?! Братья-фехтовальщики, вы что, купили себе все победы на состязаниях?
* * *
— Прошу простить мне заносчивость моего... знакомого, — поспешила извиниться перед профессором мать-герцогиня и потребовала сделать то же самое Солбара.
Это было мерзко. Это было подло. И больно. Очень больно.
Сумма действительно оказалась сумасшедшей.
— Не смей, Блич! Я тебя нарёк названным братом, а не названной сестрой.
Прижатый колёсами Ловило испытывал, должно быть, страшную боль и дикий страх, что сейчас Невилл прекратит удерживать карету, и она всей тяжестью обрушиться на него.
