Особенно мучили мысли о том, что она сама избавилась от них. В центре всего для нее тогда был Эйсон, щенков следовало пристроить к какому-то делу, чтобы они не мешались под ногами, пока Янис-Эль будет решать проблемы горе-супруга, вот она их и сплавила следить за слугой, совершенно не подумав о том, чем это все может обернуться для двух таких маленьких и пока что совершенно беззащитных существ. Хотелось ругаться и крушить что-то вокруг. Но приходилось сидеть, умножать столбиком и делить, истово сожалея об отсутствии самого банального калькулятора. В конце концов, стало ясно, что все не так уж и плохо. Несланд Эльц был так богат, что разорить его даже с такими талантами, коими обладал пресветлый дор Халльрод, оказалось задачей невыполнимой.
— Я на такое не подписывался. Не хочу я ее держать, не могу, — стенал «дорогой дядюшка». — Ты обещал, что все будет просто. Что ты отдашь мне долговые расписки и меч, и мы разойдемся, как в море корабли.
Янис-Эль вздохнула с облегчением и тут же, как всегда с недосыпу, впала в состояние острого раздражения, которое самым естественным образом сконцентрировалось на ее супруге-«сто рублев убытку».
— Надо, — плаксиво ответила она, почуяв, что наконец-то появился шанс получить хотя бы что-то. — Есть хочу, а еще хочу, чтобы ты не уходил и посидел со мной. А еще лучше полежал. Я уж думала никогда тебя больше не увижу. И вообще никого. И мне было страшно, а пожалеть некому.
Янис-Эль встрепенулась.
— Ты его убила?
Янис-Эль прикусила губу. Изумленно-радостное «как?» в исполнении Эйсона так же сильно отличалось от удивленно-перепуганного «почему?» дора Халльрода, как облитый шоколадом эклер от бутерброда со стрихнином. Что таилось за этими столь разными по градусу эмоций возгласами ее новых родственничков? И кто такой на самом деле этот самый черноволосый полуэльф?
— Чертик, Ангела! — неуверенно позвала Янис-Эль, но на нее не обратили внимания.
Эйсон стрельнул на нее глазами и вновь отвернулся. Его прямые красивые брови сошлись на переносице, заложив складками совершенный лоб. Захотелось протянуть руку и пальцами разгладить эти морщины, а вместе с ними стереть и дурные мысли…
После та же служанка проводила «пресветлую дору» в предназначенную для нее комнату. Она соседствовала с покоями Эйсона и даже сообщалась с ними дверью — ничто не могло стать препятствием на пути любви, твою мать! Но самым любопытным в этой самой двери было то, что если со стороны комнаты Янис-Эль никакого замка не наблюдалось, то с обратной стороны имелась щеколда. Правда, не задвинутая. В этом Янис-Эль убедилась, когда приоткрыла дверь, чтобы в щель посмотреть, как там дела у этого припадочного.
