Девушка заколебалась не оттого, что не хотела отвечать на вопрос, поставленный напрямую, а потому, что не знала, как ответить. Почувствовала короткое движение рядом с собой. Валерий взглянул на неё и отвернулся. И тогда Юля честно ответила:
Повисло молчание. Неизвестно, почему молчал Валерий, но Юля — со злости: обрадовался — объяснять ему, что она хочет открытости! А потом задумалась, глядя на крыльцо. Если честно, ей и самой тяжеловато формулировать, что именно она чувствует, когда остаётся наедине или рядом со Стрелком. Отчуждение — вот слово, ближе всех передающее впечатление, которое трудно выразить. И началось оно с сегодняшнего утра. Чёрт, да он наоборот должен был стать ей чуть не старшим братом — после ночи в одной компании и в одной комнате, её — между прочим! А он…
Юля сощурилась. Овчарка? Об этом говорит Алексеич как о другом приёме поисков? И что? Он сейчас подойдёт к мальчику и попросит найти Влада? Смешно.
— Подъезжаем, — пояснил Валерий.
— Если разорвать между ними ментальную связь, что будет с Владом?
— Что надо сделать, чтобы тебе было комфортно?
— Отойди! — сквозь зубы процедил Алексеич, и испуганный Макс немедленно попятился от джипа. А хозяин поместья медленно обошёл, насколько сумел в этой теснине, машину Влада. Вернувшись к своим, замершим в ожидании, он вздохнул.
Она не договорила объяснение, но, судя по тому, как изменилось привычно равнодушное лицо, он понял, куда именно ей хочется сбежать.
— Я не понимаю другого, — пустился в рассуждения Макс, — зачем Влад вообще сюда приехал? Хотел что-то перепроверить? Или убедиться в чём-то?
— Просто, — задумчиво сказал Макс. — Ты просто не «видел», что Алексеич творит. Он этому собакину погладил голову — видели? Восприятие и чутьё усилил. У меня чуть шок не был, когда я на это смотрел!.. А потом пацану положил ладонь на плечо — голову заморочил, чтобы тот поверил и дал возможность использовать собаку так, как ему, Алексеичу, нужно было. Легко так сделал, блин…
Алексеич уже откровенно усмехнулся, приподняв уголок губ.
— Что значит — покажешь? — потребовал объяснений Стрелок.
— Юля ещё и эмпат? — поразился Макс, держась за ремень безопасности и поворачиваясь, чтобы сесть чуть боком и держать всех в поле своего зрения.
— Не может быть! — категорически заявил парень, уже не просто растерянный, но испуганный.
К Алексеичу овчарка не подошла, а подкралась, чуть не на полусогнутых лапах шагая так насторожённо и напрягшись, что видно было, как заледенели мышцы её спины. А тот всё улыбался — уже с каким-то торжествующим видом. Но с мальчиком поздоровался приветливо, когда овчарка подвела того так близко, что даже её маленький хозяин понял, что его привели именно к этим людям.
