Мужчина накрыл ладонью лобок, скоро рука заскользила по тонкой ткани белья вверх-вниз. А Лиза вжалась головой в подушку, на что Генри улыбнулся. Значит, не в полной отключке, чувствует прикосновения. Надо бы остановиться, иначе есть риск потерять контроль, но как остановиться, когда она уже начала тихонько постанывать, а трусики промокли. Горячая штучка, однако, н-да, как в прямом, так и в переносном смысле. Все ж ладони Генри до сих пор побаливали.
— Давай, крошка, — лег рядом и продолжил ласку, но уже чуть активнее.
Пальцы его становились то горячими, то холодными, отчего тело девушки вздрагивало, напрягалось. А Генри не утерпел и припал губами к груди.
В какой-то момент Лиза резко выгнулась, кожа ее покрылась мурашками, а Генри ощутил обилие смазки, тогда он поднес пальцы к своим губам, облизал их. До чего же вкусная бесовка и запах ее, сладкий, но не приторный, нежный, особенный. Вот бы еще и характер был покладистый. А еще поцеловать бы ее. Он подался к Лизе, правда, был вынужден задержать дыхание, ибо перегаром несло от спящей красавицы нестерпимым. Поцелуй получился скромным, однако его хватило, чтобы возбуждение нахлынуло с новой силой. Организму требовалась срочная разрядка, потому Морозовский поднялся, накрыл Лизу одеялом, все же в комнате было слишком свежо, затем вытянул из-под своей подушки любимую вещицу, закинул себе на плечо и удалился в ванную.
Наутро Лиза проснулась с адской болью в голове и глазах. Глаза так и вовсе не смогла открыть.
— Ядрена кочерыжка, — простонала в подушку. — Это чего со мной такое?
Принялась хаотично шарить руками по постели и нашарила что-то прохладное твердое, к чему немедленно подползла и уткнулась головой. Хорошо-то как… а главное, холодная поверхность так и оставалась холодной, вскоре голове стало легче, но глаза открыть по-прежнему не получалось. Как оказалось, нечто студеное тянулось вдоль всей кровати, и скоро Лиза прижалась всем телом к спасительной прохладе, закинула руку и ногу. Вот теперь совсем хорошо. Но когда Лиза полностью пробудилась, поняла, что прижалась к чему-то очень странному, однозначно рельефному и, божечки-кошечки, живому, ибо оно дышало! Тогда девушка пересилила себя и разлепила-таки один глаз. Быть того не может! Она лежала и обнимала ненавистного муженька, который мирно храпел, лежа на боку. Лиза машинально отпрянула в сторону, едва с кровати не свалилась, скорее начала себя трогать, первым делом забралась в трусы. Ох, слава помидорам, честь и достоинство на месте. И где она? Вот и второй глаз открылся. Просторно, пусто, холодно. Это же его комната!
