— Эклерчик, я вообще-то тебе в прошлом году предлагал, но кто-то меня обозвал ушастым извращенцем, помешанным на кухне. Это было обидно.
— Ох, — схватилась за уши. — Я так сказала?
— Да, да, — подтвердил Горг, — я лично слышал.
— Прости-и-и-и, — поспешила обнять своего повара. — Предложи еще раз, а…
— Ну, ладно, — засмущался Гурчик. — Так и быть, я подумаю…
— Хорошо вам, — Лиза свернула ломтик ветчины в трубочку и засунула в рот, — любите друг друга. А меня вот никто не любит, — глаза ее уже блестели вовсю, нос и щеки краснели, а язык слегка заплетался. — Вот как мамы не стало, так больше никто и не любит.
— Не печальтесь, Лизавет. Скажу по секрету, — смотритель тоже поплыл, — хозяин частенько подсматривает за вами.
— Что? — насупилась сразу. — Каков нахал!
— Иногда мне очень даже жаль Его Злейшество, — пригорюнилась Клара. — Он так одинок… порою зайду к нему в покои, а он сидит у окна, смотрит на луну и теребит носок. Это так печально, так печально.
— Бедный, бедный Генри, — чуть ли не всплакнула Лиза, после чего допила фирменную настойку и ощутила непреодолимое желание лечь спать. — Кажется, мне пора… — попыталась сфокусировать взгляд, но не вышло.
— Мы вас проводим, — поднялся Горг, следом встала Клара, а Гурчик дернул два раза ушами и захрапел.
Так и пошли втроем, держась за руки, поскольку каждого штормило. У лестницы Лиза настолько расчувствовалась, что запела свою любимую с детства песню «Во поле березка стояла», а лепреконы подхватили. Так и шли, покачиваясь из стороны в сторону, да заводя в три горла «люли, люли, заломати». И видимо увлеклись, ибо в коридоре их встретил крайне раздраженный Генри. Он стоял в черной шелковой пижаме, босиком, глаза Злейшества сияли в ночи.
— Это чего такое? — уставился на пьяную в стельку женушку. — Совсем сдурели?
А лепреконы так перепугались гнева хозяйского, что испарились в воздухе.
— Ой, — Лиза резко потеряла опору.
Если бы не Генри, так бы и растянулась на мраморном полу. Изувер подхватил безвольное тело.
— Руки прочь, — еле выдавила из себя сонным голосом. — Негодяй…
Продолжение от 15.12
Он же понес юную алкоголичку в спальню, причем в ее спальню, но на полпути передумал и сменил направление в сторону своих покоев, где уложил Лизу в кровать, осторожно снял с ног туфли, затем умудрился стянуть платье. Девушка осталась в трусиках и чулках. Генри аж застыл на время, разглядывая стройную красотку, от которой, правда, разило, настойкой Гурчика. Но не важно. Казалось бы, бери не хочу. Девчонка в полной отключке. Генри склонился над ней, коснулся прохладными пальцами шеи, спустился к груди, особенно задержался на сосках, кои тотчас затвердели, затем скользнул ниже, к животу и остановился у кружевной резинки трусиков. Сквозь полупрозрачную ткань просматривалась та самая заветная дорожка из волос. Нет, ну хотя бы потрогать-то можно… как-никак эта стервочка теперь его жена, его собственность.
