С шага скоро перешла на бег. Бежала, прыгала, растирала руки. И допрыгала до строения, в окнах коего горел-таки свет! Над дверью домика с толстенным слоем снега на крыше, точно ее окунули в гоголь-моголь, мерцала вывеска «Бухлишкин и Ко». В окнах маячили тени, а когда Лиза подошла поближе, до ушей донеслась залихватская музыка с явными ирландскими мотивами, как ей показалось.
Но если зайдет, не сдадут ли ее местные пьянчужки прямиком в лапы Генриху? Однако еще через минуту Лизе уже было все равно, кому ее сдадут, лишь бы позволили постоять у печки. Замерзшая девушка открыла дверь, заглянула внутрь. В лицо сразу пахнуло терпким ароматом, но то был аромат не чистого алкоголя, скорее смеси из корицы, гвоздики, мускатного ореха и цитрусов, а уж потом только чего-то спиртосодержащего. Из зала доносились громкие голоса, смех. Лиза, словно мотылек на свет, пошла на звуки и тепло. Но застыла в проеме. В кабаке заседали лепреконы, много лепреконов.
— Ты кто такая? — раздалось за спиной спустя пару минут.
Лиза же закусила губу и медленно развернулась. За ней стоял лепрекон, что характерно, выше собратьев, но все равно ниже нее. В бордовых штанах в черную клетку, черной рубахе и овчинном жилете поверх. На голове у него красовалась бордовая шляпа-котелок. Довольно молодое лицо, хоть и страшноватое, обрамляла аккуратная борода, переходящая в густые бакенбарды.
— Немая что ли? — прищурился, а руки сложил на груди.
— У-у, — помотала головой. — То есть, говорящая.
— И? Откуда ты взялась, говорящая?
— Ну… я… заблудилась. Шла, шла и раз, потерялась, — и застенчиво улыбнулась. — А на улице так холодно. Не обогреете?
Лепрекон еще раз оглядел ее, одета богато. По узорам на жилете понял, особа знатная. Но главнее другое, она человек. Всего скорее из вьюжных будет, других людей у них тут не водится.
— Меня зовут Бартош. Я вышибала тутошний. А тебя как звать?
— А я Лиза.
— Видишь ли, какое дело, Лиза, — с особым акцентом произнес имя незваной гостьи, — здесь не особо людей жалуют. Вы вьюжные обнаглели вконец. Можешь нарваться на неприятности.
— Съедите, да? — а в глазах поселился страх.
— Да будет тебе, — расплылся улыбкой, — настучать могут, да на мороз обратно выкинуть. Или еще лучше, нашему правителю сдать на потеху. А он с вами не церемонится. Наиграется, а потом в ледышку обратит.
— И часто он у вас так играется? — ощутила шевеление волос на теле.
— Бывает. Последний раз попалась ему в руки девчушка из вьюжных, лет семнадцати от роду, так ведь не пожалел, заморозил.
