А Надя все же преодолела себя и посмотрела на Романо. В лучах уходящего солнца его кожа казалась еще смуглее, волосы еще чернее.
— Прости, — вдруг припал губами к колену, — но я не смогу дождаться вечера, — резко схватил ее за бедра и подтянул к себе.
Наде пришлось раздвинуть ноги. А мгновением позже она ощутила его дыхание на внутренней части бедра.
— Что вы собираетесь…
— Не глупи, сладкая. И так видно, что я собираюсь, — сдвинул трусики в сторону. Какая же она нежная и красивая.
Романо коснулся треугольника темных волос и одновременно посмотрел на нее. Щеки девчонки пылали, брови сошлись у переносицы, дыхание участилось. Боится. На что он хищно улыбнулся и еще ближе придвинул ее к себе.
— Сиди смирно и получишь удовольствие.
В следующую секунду Надя ощутила его губы, которые накрыли клитор, а следом язык. Романо решил сегодня не проникать в нее, не хотелось лишний раз будить зверя. Все ж вокруг простор, ему обязательно захочется полетать.
— Поставь ноги мне на плечи, — обдал горячим дыханием кожу.
На что Надя замотала головой. Страх сковал бедняжку, тогда Романо снял с нее балетки, после чего закинул ноги себе на плечи. Вдруг в этот момент в дверях появился мужчина в униформе, охранник видимо.
— Баро? У нас тут проблема… — так и застыл, глядя на двоих, — возникла.
— Пошел отсюда, — глаза Романо мгновенно зажглись. От такой бесцеремонности зверь внутри взбесился.
— Простите, баро, — тотчас отвернулся. — Простите, пожалуйста, — и поспешил уйти.
А Наде до того противно стало. Когда же Романо хотел вернуться к приятному занятию, первым делом увидел слезы в ее глазах.
— Тебя расстроил этот придурок? — кивнул на дверь. — Он еще получит свое за такое свинство.
— Отпустите меня, — зажмурилась, что было сил, а по щекам потекли слезы. — Отпустите, — следом закрыла лицо ладонями.
— Но я не довел дело до конца, — процедил с явным недовольством. — Помнишь? Чтобы уйти отсюда живой, ты должна быть послушной.
Только, от нее уже было бессмысленно чего-то требовать. Разве что силой брать. Вот дьявол, подонок все удовольствие испортил. Пожалуй, сегодня был его последний рабочий день.
— Надя? — Романо сел на лавку и затянул ее к себе на колени. — Прекрати это мокрое дело. Я не люблю слезы. Без меня рыдай, сколько душе угодно, при мне — не смей. Ты слышишь? — сжал ее бедра.
Она сидела прямо на члене, который от малейшего нажима твердел. Лишь бы меняться не начал.
— Если ты сейчас же не успокоишься, — ему надоело наблюдать за тихой истерикой, — я тебя прямо здесь трахну без прелюдий.
