— Петр! Ужас какой! — Роуз закрыла рот руками. — Нет, теперь я не смогу есть.
Она замахала головой, отказываясь от протянутого Петром куска хлеба с домашней колбасой. Тот пожал плечами и с удовольствием откусил сам.
— А ты думала. Лабиринты — не шутка. Везде есть свои ловушки.
— А как же папа? Он же идет напролом. Не наткнется на одну из твоих ловушек?
— Если Руфф дошел до четвертого лабиринта, то и он сообразит. А там и мы навстречу выйдем. Поэтому медлить не будем. Пошли, малявка, раз есть не хочешь. А зря. Колбаса у тетушки знатная. С чесноком.
— Целоваться точно погодим, — кинула Роуз, подхватывая плащ, на котором сидела. Петр рассмеялся в ответ. Собрав мешок, он закинул его за спину.
— Впереди нас ждет Смеющийся мертвец.
— Боже! А это что за зверь?
— Скоро сама увидишь.
Роуз запуталась в поворотах и перестала их считать, полностью полагаясь на Петра. Его уверенное движение вперед немного успокаивало, несмотря на то, что тени в углах лабиринта, серая от малого присутствия солнца зелень, запахи гниения и тлена удручали все больше.
Осень в зеленый лабиринт пришла давно, а может и не уходила вовсе. Под ногами чавкала намокшая черная листва. Даже птицы, что стаями летали в полях, сюда не рисковали заглянуть, а потому слух тревожили только собственные торопливые шаги, плеск растревоженных луж, взявшихся в сухую погоду неведомо откуда, завывания ветра, блуждающего по закоулкам лабиринта, да шелест понурой листвы на лианах, облепивших высокие стены.
Приближение к ловушке поднимало волну тошноты, но не потому, что Роуз боялась загадочного Смеющегося мертвеца. Фарух — вот о ком она думала, когда почти бежала за стремительным шагом Петра. Что со стариком? В каком душевном и физическом состоянии они его найдут? Или, может быть, Солнце принесет дурную весть, обнаружив жреца мертвым?
Петр замедлил шаг.
— Немного отдохнем, — он сбросил на землю оба мешка. — Садись.
Роуз молча выполнила команду, бухнувшись на мягкое одеяло, прикрепленное к ее небольшому мешку.
— Что там? — пытаясь отдышаться, она приложила руку груди. Под ладонью тревожно билось сердце.
Петр глянул в ее широко распахнутые глаза.
Ветер взметнул опавшую листву, и в нос ударил запах гниения человеческих останков.
— Не бойся, малявка, — как можно беспечнее сказал он, — если будешь делать все в точности, как я научу, останешься цела.
Роуз перестала дышать.
— Сейчас мы увидим проход, ничем не отличающийся от тех, которыми шли прежде, за исключением того, что стоит только ступить на него, как он обрушится. Но если мы пойдем вдоль стены, то не потревожим пускового механизма ловушки. Запомни: безопасное расстояние — около двух моих ладоней.
