— А вообще, куда вели дороги из шахт, пока они не разрушились?
— Помнишь, когда начался четвертый лабиринт, ты оказалась на пустынной улице с несколькими закрытыми дверями?
— Да, я в них стучала, но мне никто не ответил.
— За дверями не живут люди, это старые склады для горючих камней. Сейчас они пустуют. Каждая ветвь старой шахты приводила к своему складу, и в зависимости от звона монет в карманах купцов, на которые можно купить камни подороже или подешевле, открывалась та или иная дверь. Камни делились не только по размеру, но и по окрасу, и по испускаемому при горении запаху. Темные камни горели дольше светлых. Редкие камни пахли травами или смолами деревьев, чаще запах не чувствовался вовсе. В те времена в Тонг-Зитте не существовало ни четвертого, ни пятого лабиринтов, ни тем более девятого, только свободные поселения, куда приезжали купцы со всего света. Но когда случилось грандиозное землетрясение, и шахты обвалились, люди потеряли работу и стали зависимы от милости короля и его драконов, которым ничего не осталось делать, как охранять дворец от толп голодающих. Тогда же началось строительство четвертого лабиринта, король хотел защитить запасы последних горючих камней, ставших дороже золота.
— А когда иссякли запасы, драконы начали разбойничать?
— Да, войны, грабежи, разорение соседних государств. Страна стала хищницей. Первые лабиринты удерживали людей вдали от дворца, а построенные позже не давали покинуть королевство.
— Не страна, а тюрьма. А как же мы убежим из Тонг-Зитта? И когда сможем пожениться?
Петр замедлил шаг, внимательно вглядываясь в стены и свод, но Роуз решила, что он не торопится с ответом.
— Ты обещал, — напомнила она.
— Сначала доберемся до складов, потом в четвертом лабиринте найдем одну добрую женщину, у которой передохнем и раздобудем для тебя одежду. Не в чужих же штанах идти под венец?
— Какая такая добрая женщина? Где она была раньше? Почему ты не направил меня к ней, когда я первый раз бежала из дворца?
— Роуз-Роуз. Ты забыла? — Петр покачал головой. — Раньше я думал, ты любишь Руффа и вместе с ним уйдешь из лабиринтов. А добрая женщина могла бы только укрыть беглеца, но дорогу на свободу не показала бы и под страхом смерти. Она ее просто не знает.
— Она молодая? — Роуз закусила губу, не в силах бороться с ревностью. Вдруг «добрая женщина» одна из любовниц Петра? Опыт подсказывал, что почти с каждой, встретившейся на ее пути, Петр спал.
— Нет, она годится мне в матери.
