Рождается принципиально новая промышленность двадцать первого века, основанная на безотходных технологиях. Чтобы ничего и нигде не пропадало. Скотомогильников в США нет. Я был на заводе, где перерабатывается павший скот. Джон ужасался: «Куда тебя понесло? Страшная вонь!»
A. С. В США такой падеж скота, что для него существуют целые заводы?!
B. Л. Есть и падеж, но сырье для этих заводов дает беспощадная выбраковка слабого молодняка, старых коров и так далее. Требования к качеству продаваемого фермером скота — высочайшие. Понятия: прирезать и отправить на мясо или съесть самому — нет. Выбракованного или павшего поросенка приедут и заберут. Специальный транспорт. Фирмы делают на этом большие деньги. Собирают они такого сырья ни много ни мало — тринадцать миллионов тонн в год. Эта промышленность сейчас концентрируется.
A. С. Наше годовое производство мяса — шестнадцать миллионов тонн…
B. Л. Тушу коровы мгновенно разделывают. Шкура снимается, плохое мясо идет на изготовление корма для кошек и собак или превращается в порошок. Через три минуты туша превращается в мясной фарш. Огромные дробильные устройства, везде сталь, специальные фильтры. Эта работа хорошо оплачивается. И понятно: кромешный ад!.. Видите, вы спрашивали о продмаге, а я забрался в эту вонь… Но эта вонь дает им миллиардные прибыли, в этой вони, в этом чаду видны контуры индустрии следующего, повторяю, века — безотходной, из грамма сырья делающей то, что вчера из килограмма, берегущей природу…
A. С. Без химии в сельском хозяйстве?
B. Л. Без химии. Но потому без химии, что сейчас она используется в растущих масштабах. Противоречия ищущего, накапливающего знания человечества. Люди, которые оголтело призывают уже сейчас отказаться от химических удобрений, пестицидов, гербицидов и приводят примеры отдельных хозяйств, просто не понимают, о чем они говорят. Оголтелая «зеленость» ничего не решит, не остановит, только собьет с толку какое-то число увлекающихся. Впрочем, пусть, ничего страшного. Я у Джона Кристала был не первый раз, но что меня поразило этим летом: в доме полно молочных галлонов. «Зачем вам столько молока?» — интересуюсь. Он отвечает: «Я не люблю молока, это не молоко, это питьевая вода из магазина». Понимаете? Они уже не пьют колодезную воду — она заражена пестицидами, хотя культура внесения таких веществ у них очень высока. Только из магазина. Особенно если в семье есть маленькие дети. Страшно? Еще бы… Но без химии пока невозможно, будет еще страшнее. Негде взять такое количество рабочих рук для борьбы с сорняками, вредителями и болезнями растений, которое позволило бы не прибегать к услугам химических компаний. А и были б руки, так хозяйство стало бы неконкурентноспособно. Попытавшись вернуться к старой культуре, сельское хозяйство погибло бы. Если даже сейчас, когда, благодаря химии, вы не найдете у них ни пятнышка на картофелине, ни червивого яблока, ни отмеченного клещом зернышка кукурузы, они не выдерживают напора конкурентов, то…
