Из творческого наследия. Том 2. Теория, критика, поэзия, проза | страница 36

, то чем отличается стилистический прием, именуемый Тэн^>21, от стилистического приема, именуемого Шкловский и который из них рациональней? Если, по мнению профессора Ермакова^>22, всякая поэзия есть результат анальной или уретральной эротики, подкрепленных действием эдиповского комплекса, то почему поэзия Батюшкова имеет один вид и один круг воздействия, а поэзия Пушкина другой? На это защитники объективного критерия могут ответить только одно: нам важен наш критерий сам по себе, нам нравится повторять его до потери сознания, как дьячок повторяет свое «помелосподи», а до повода произнесения нашей формулы ни нам дела нет, да и вам быть не должно.

Так критика становится лирикой и лирикой самой примитивной. Лирикой ботокудов^>23 и шаманением остяков. Не попробовать ли просто лирически оценить современных лириков, в формах более откровенных и более близких нашему чувству?

Это тем более оправдывается в пределах данного писания, что оба названные мной современные поэта явно открыто соперничают в вопросе близости своей к явлению, покрывающему все наши существования – к революции.

Те, кто хотел бы особенно подчеркнуть и прикрепить свое очарование поэмами Маяковского, охотно утверждают, что революция производственных отношений, создание нового общества и нового базиса для идеологической надстройки естественно приводит к созданию и новых лирических оформлений чувства. Такая новизна изложения свойственна поэзии Маяковского по существу революционна, стало быть, Маяковский – певец революции.

Люди, высказывающие такого рода суждения, обычно с большою охотой повторяют суждение о традиционности поэзии Демьяна Бедного, выводя из них заключение об отсталости его поэтического метода, об эпигонстве его поэтики, о ее естественном в таком случае бесплодии и временности ее значения. По мнению таких лиц – Демьян Бедный является только стихотворным фельетонистом, подобным какому-нибудь Лоло или Дону-Аминаду, за разницей предмета, излагаемого в рифмованных строчках газетного материала им поставляемого.

Я представляю читателю произвести обратное построение этого суждения: оно настолько симметрично, что затруднений подобная операция не вызовет. Более целесообразным будет проверить правильность характера отправных посылок приведенной формулировки, более интересным будет, мне кажется, найти исходный пункт того конфликта, которым порождается лиризм каждого из названных мной поэтов и разобраться в их личной трагедии ибо, где конфликт, там и трагедия, что по-русски значит – козлогласия. Поэтом является тот, кто в момент лирического конфликта не кричит козлом, а поет человеческим голосом.