Одна из башен будет разрушена, а за семь дней воздвигнут новую. Башня эта будет названа «Эльрик VIII» в честь альбиноса-императора, убитого на море, защищавшего Мельнибон против южных пиратов.
Убитого на море и унесенного волнами. Это было не очень хорошим знаком и означало, что Эльрик умер и будет служить Пайаре, имеющему щупальца, Шептуну Страшных Тайн, Повелителю Хаоса, который командовал флотом Хаоса — мертвыми кораблями, мертвыми матросами, от начала и до конца времени, — а это была не та судьба, которая должна быть уготована императору Мельнибона. Да, но и после свершения ритуалов мы будем еще долго его оплакивать, думал Дайвим Твар. Он любил Эльрика, несмотря на то, что в глубине души не был согласен с тем, как тот управляет Островом Драконов. Втайне он отправится сегодня в Драконьи Пещеры и будет оплакивать Эльрика там, потому что после его смерти драконы остались единственными существами, которых он любил. А затем Дайвим Твар подумал о Каймориль, которая дожидалась возвращения Эльрика.
Корабли стали появляться из лабиринта в сумерках. Набережная была пуста, за исключением Каймориль и ее охраны.
Хотя флагманский корабль последним прошел через лабиринт, остальным баркам пришлось ждать, пока он не сманеврирует и не встанет у причала первым. Если бы не старые традиции, Дайвим Твар сошел бы со своего корабля, поговорил бы с Каймориль, увел бы ее с набережной и рассказал об обстоятельствах смерти Эльрика. Но это было невозможно. Еще до того, как «Удовлетворенная радость Терали» бросила якорь, трап «Сына Пайара» был спущен, и император Иркан, сияя от гордости, сошел по нему, подняв руки в триумфаль ном салюте своей сестре, которая, как ясно было видно даже с большого расстояния, скользила взглядом по всем кораблям в поисках своего любимого.
Внезапно Каймориль все поняла и посмотрела на Иркана, пытаясь прочесть, в какой мере он был виновен в гибели императора либо Иркан позволил банде южных пиратов скопом напасть на Эльрика, либо убил его собственной рукой.
Она знала своего брата и прекрасно поняла выражение его лица. Он лучился самодовольством, как бывало всякий раз, когда он собственноручно совершал преступление. Ненависть появилась в ее глазах, наполненных слезами, она откинула назад голову и закричала в зловещее небо:
— Иркан убил его! — Ее охранники вздрогнули.
Капитан удивленно спросил:
— Миледи?
— Он мертв — и его убил брат. Схватите принца Иркана и убейте его, капитан. — С несчастным выражением лица капитан скрестил руки на груди, отказываясь выполнять это распоряжение. Молодой солдат, менее искушенный в дворцовых интригах, выхватил меч, пробормотав:
