Он закинул кошку к себе на плечо, прижимаясь к ней ухом.
— Сейчас… погоди…
Тут она вспомнила, что скована до прихода «обслуживающего персонала» и про себя ругнулась на Верховного, так невовремя решившего проверить ее на «Светлость». Осталось только заговаривать беглянке зубы, чтобы удержать.
— Эй! Подожди! — от прыжка она немного запыхалась — все же физическая подготовка не была ее сильной стороной.
Анна подошла.
— Не можешь? — догадалась Анна.
И все это под присмотром хмурых, военного вида парней, внутри каждого из которых Анна видела Тьму. Некоторые из них не были способны к обороту — и все же, внутренняя сущность совершенно точно открывалась ее взору, объединяя всех этих существ в одну расу.
Элизар замер, чуть прищурив глаза.
Лэвэндель полностью вылезла, отряхнула юбку своего длинного атласного платья и презрительно скривилась, оглядывая собрание.
Серый кардинал победил — вот пусть он и решает, что им дальше делать.
— Пожалуйста ответь. Клянусь, я не трону тебя, если скажешь мне правду.
Но вместо того, чтобы выпить, плеснул его в камин, отчего язык пламени взметнулся, обдавая его и с ревом улетая в трубу.
Жаль только, что у нее нет медальона, в который можно заключить воспоминания и заточить туда же нежизнеспособную душу…
Она вздохнула, наблюдая за манипуляциями Элизара вокруг тела раненного. Наверняка в аду есть специальный котел для женщин, которые прощают мужчинам все. И сама она явно попадет в этот котел… потому что Свантона она тоже простила.
— Что ж… — девушка глубоко вдохнула, выдохнула, потопталась немного на одном месте и медленно, с дико колотящимся сердцем пошла между высокими могилами, встроенными подле широких проемов, напоминающих окна.
Напрягшись, из последних сил девушка сконцентрировалась и как могла, мысленно закричала.
Но Анна знала, что ей рассказали правду — знала, как может знать только Видящая. И знала, что если чуда не произойдет и драконья ипостась не проявит себя как только обряд будет завершен, ее сердце разорвется на куски.
Погрузившийся в мечты о будущем, советник встряхнулся.
— Идем же… Скорее… — торопила она, в нетерпении помогая Элизару застегивать пуговицы на рубашке.
Анна с загадочным видом поставила поднос прямо перед ним на одеяло.
Анна не могла плакать в полную силу, но все же почувствовала одинокую, до странности горячую слезу, медленно сползшую по ее скуле к подушке.
Ей было наплевать — и на это, и на все остальное. Пусть найдет. Кровавую рану в сердце уже было не зашить, не затянуть, ни вылечить. Оказывается, демиурги тоже не все могут.
