А Элизар? Он же должен был ождать ее здесь!
И они шагнули — вместе, почти в ногу. Прошли по испепеленной траве ровно четыре шага и вышли с другой стороны, ощущая на себе покалывание огненной магии, чувствуя, как алые нити связывают их руки, тела и сердца.
Поняв, что обсуждают ее внешний вид, гостья вскочила и принялась, тараторя, что-то объяснять на своем языке, отчаянно жестикулируя и размахивая руками.
«Пусти… любовь моя… Растерзаю эту тварь, что тронула тебя…»
— Заткнись! — снова рявкнула Руби, но тут пришлось затыкаться уже ей — заметив восставшего из пола главного Стража, Анна дала указание схватить обеих женщин и оттащить их в сторону, чтоб не мешали.
Связаться с родственниками решено было только после победы — потому что придется не только связаться, но и пригласить их в гости. А как иначе объяснить свое исчезновение и не свести их с ума? Хотя, вполне возможно, что мама и так сойдет с ума — узнав, кем был тот мужчина, с которым она провела несколько незабываемых ночей на заре своей взрослой жизни…
Собственно, Элизар никогда не скрывал, что именно это он и собирался сделать, планируя жениться на ней и стать Лордом-Канцлером. Но если он и есть убийца… такая находчивость начинает играть совершенно новыми красками!
И тут он сделал нечто совсем уж кошмарное — взвившись высоко в небо, раскачал бедную, совершенно потерявшую ориентацию девушку… и подбросил.
И предупреждая готовый сорваться с губ королевы вопрос, она подняла руку.
К тому же, она читала, что в разных мирах время течет по-разному. В мире Тотруса прошло всего три дня с ее «смерти» — кто знает, сколько времени прошло уже здесь, в Междумирье? Если здесь вообще есть такое понятие, как время.
Если убить первую, разумеется.
— Зачем? — Элизар удивленно смотрел на нее, опустив клинок — вероятно, тоже не боясь быть застигнутым врасплох.
Они квиты — поняла Анна. Один-один — она потеряла любовь, он — свое второе «я», свою сущность и свою свободу.
Хотя нет, уже не стояли. Медленно, по кругу обходили друг друга, подобно тому, как это делают хищники, встретившие соперника. Каждый сжимал в руках длинный стальной, даже на вид остро заточенный клинок — нечто среднее между мечом, шпагой и клинком.
Ворон на ее плече выразительно и крайне неодобрительно крякнул, однако с установившейся иерархией спорить не стал — все было решено за него. Он подчиняется Руби, та — Элизару.
— Руби, милая, пожалуйста, пожаалуйста, — Анна сложила руки в молитвенном жесте. — Я понимаю, что у тебя нет с утра настроения, но пожалуйста, перестань называть меня Вашим Величеством! Я чувствую себя старой — королевой-матерью, а не невестой…
