И там, в приграничье, за спинами магов, застыло дрожащее марево, похожее на женскую фигуру. Глаза ее горели золотом, она смотрела то на Люс, то на Аори, будто выбирала. Будто ждала. Будто хотела помочь и не могла.
Когда Аори просыпалась, ни Главы, ни их изменяющей уже не было дома. Лейт не оставлял цветов на подушке, записок или иных приятных мелочей, и даже писать ему стоило только в случае крайней необходимости. Но Аори все равно постоянно вспоминала о том, с кем делила жизнь, и потому то ошибалась в простейших арканах, то щелкала, как орешки, самые заковыристые задачки, какие только мог придумать неугомонный куратор.
Люс сломалась первой.
— Надеюсь, до такого никогда не дойдет, — ответил он почти серьезно. — Я предпочел бы быть на твоей стороне, и не только потому, что дорожу тем, куда ем.
— Собственно, об этом я и хотел поговорить.
Обман или ложь, иллюзия или неправда?
— Мы с ним ночью гонки устроили, — буркнула Аори, в полной мере понимая теперь, какую вытворила глупость.
Лексаз задумчиво потер гладко выбритый подбородок, сверкнул угольками глаз под буйной россыпью кудрей.
Аори замялась, не зная, что ответить. Она бы с удовольствием сидела в соседнем кресле, поджав ноги, как в старые времена, слушала неторопливые рассказы, задавала дурацкие вопросы. Но, если рядом будет сидеть вечно напряженная, как взведенный арбалет, а теперь еще и беременная Лана…
Статуя еще раз улыбнулась и растеклась по полу.
Челюсть коги опустилась почти до выпирающих ребер, и он обхватил все лицо Аори своей пастью. Ее крик задохнулся в чужой глотке. Демон прижимался все сильнее и сильнее, душил ее собственными внутренностями.
В зал зашли еще несколько магов-дежурных. Никакого труда отличить их не составляло — никто больше не носил одинаковых, явно форменных курток с нашивками Арканиума на рукавах.
— И до сих пор не выучила простейших вещей про Астраль? — вкрадчиво поинтересовалась Аори.
— Прости, — вытирая глаза тыльной стороной ладони, выдавил он. — А кто победил?
Сердце уже почти остановилось, когда коги впился зубами в подбородок и виски и рванул кожу вверх, пытаясь содрать ее с черепа.
— Я подумаю, — Аори вскинула голову, услышав звук шагов.
— Не поздно?
Браслеты впились в руки, холод обжег запястья.
Усталость. Глубоко спрятанная усталость и в нем, и в Россе, и даже в Яне. От того, насколько все те, кто кажутся непохожими, удивительными, мудрыми, смелыми, — одинаковы.
— У-у-учеба, — выдавила она через силу. Рот словно ватой набили, и выплюнуть ее ну никак не получалось. — Э… Лейт, я не могу рассказать! Уроды! Твари!
