Самира же принадлежала к тем полукровкам, что боялись своего дара.
Она могла ощущать чувства людей, копаться в них, читать как раскрытые книги, ловить эмоции, с точностью сказать, что чувствует посол соседней страны, улыбаясь королю, или застенчивая фрейлина, приседающая в реверансе перед королевой. Она могла бы видеть всех людей насквозь, обладать огромным влиянием, но у каждого дара, как у монеты есть своя обратная сторона. Иногда лучше не знать, что любимый мужчина видит в тебе лишь сестру, мама страдает от незаживающей старой раны, а отца гнетет бездна вины от сокрытой когда-то тайны.
А иногда ты с трудом можешь контролировать свой дар, и тогда чужие чувства, чужие тайны, чужая гниль врываются в душу, раскалывая ее на части, а с ними приходит боль — тягучая, жестокая, бесконечная.
Ей предлагали учиться контролировать дар, она даже искренне пыталась когда-то, но это требовало огромного самоконтроля, не раз, не два, а всю жизнь. Загнать себя в строгие рамки? Солнечная принцесса Самира презирала любые ограничения, нахлебалась их в свое время. К тому же зачем себя мучить, если есть алкоголь? Он всегда ее спасал от надвигающихся приступов и не только дара, но и некстати возникающего голоса совести, от которой все никак не удавалось избавиться.
— Тебе опять плохо? — забеспокоилась Касс.
«Добрая душа, единственная, кто искренне мне предан», — мысленно улыбнулась принцесса, спрятав флягу в ридикюль, а вслух сказала:
— Мне всегда плохо, Касси. И хватит уже уходить от темы.
Рассказывай. Тебе кто-то понравился из наших гостей? Неужели ты влюбилась?
— Это не для меня, — еще больше покраснела девушка. — Отец попросил.
— Попросил? — дернула бровью принцесса. Уж она-то знала, что Питер Камден никогда не просит — он приказывает. — Зачем ему это? Облачать тебя в подобный наряд?
Теперь Касс опустила взгляд и съежилась как-то, став еще меньше своих метра пятидесяти пяти. Самире даже не надо было использовать дар, чтобы догадаться:
— Он все-таки не отказался от идеи выдать тебя замуж. За кого на этот раз?
— Я не знаю. Нас представят на балу, — со слезами в голосе ответила девушка, но в глазах слез не было, она давно уже научилась контролировать их и прекрасно знала, что отец слез не любит, ни ее, ни маминых.
— Перестань волноваться, я не позволю твоему чокнутому папаше выдать тебя замуж против воли.
— Не говори так о нем, — строго проговорила Кассандра. — Он не злой, просто…
— Да-да, знаем мы старую песенку. Папочка не злой, он просто сволочь, — фыркнула Сэм, не заметив, как задели подругу ее злые слова. Но ведь это была правда, которую не скрыть ни от людей, ни от себя. И Касс это знала. Каждый день видела в зеркале. У людей полукровки не рождаются, маги могут, но не полукровки. Наверное, именно поэтому она не могла обижаться на отца, винила себя в том, что он, они оба с мамой так несчастны.
