– Давай, скотина, разгоняйся, как следует! – хохотнул Ш’янт, прислушиваясь к разъяренному вою за дверью. Зверь себя ждать не заставил. Влетел в черную кристаллическую громаду с такой силой, что заскрипели петли. Но створки не раскрылись. Не сдвинулись ни на дюйм, хотя казалось, что в этот раз удара хватит.
– Я жду! – рев прокатился такой, что стены должны были рухнуть, погребя под собой весь След, но иллюзия растворилась в ту же секунду. Медленно открыв глаза, Май поняла, что все это время жалась к стене, точно испуганный ребенок. На ладонях проступили алые полукружья от ногтей.
– Я буду пытать тебя, пока не скажешь, зачем явился!
Опора ушла из-под ног. Тело будто укутало теплой волной, пуховым одеялом полнейшей тишины.
Осторожно шагая по коридору, Май добралась до лестницы, ведущей на первый этаж. Даже отсюда были слышны голоса.
– Давай, тварь, порадуй папочку! Разгонись, как следует!
Несмотря на тяжелые, порой непосильные занятия, Май нравились изменения, происходящие с ее телом. Она не стала больше, как хотела, скорее, просто налилась силой. Руки окрепли, но все еще с трудом держали стальной клинок. Ноги все еще болели после каждого забега, но утро уже не было невыносимой пыткой, когда встать с постели – та еще задачка. Она могла с легкостью удержаться на тренировочном бревне, даже когда Базель раскачивала его.
В голове всплыла давняя жаркая клятва, брошенная ею в запале, когда лишь благодаря удаче она смогла вернуть контроль.
Май тяжело сглотнула. Иномирцы могли забирать людские имена в обмен на свое покровительство.
Эта магия была такой же древней, как и Энкул, откуда пришел иномирский народ. Она считалась проклятой и запретной среди людей! Не было у смертного ничего ценнее имени. Отдав его, ты обрекал себя на вечные муки в Ледяных чертогах, лишенный возможности обрести новое воплощение.
И старалась лишний раз на глаза наставницы не попадаться. Тренировки были ежедневными, изматывающими, тяжелыми до тошноты.
Раньше у него хотя бы был Граци, а теперь остались лишь стены.
Скользнув рукой по коже, она не нашла ран.
Она вскрикнула, зажала уши руками, только бы не слышать.
Клаудия верила, что с возвращением Первородной не только выиграет весь мир, но и призрачная власть этого отвратительного выскочки, наконец, развеется, как дым. Уж королеве удалось бы найти управу на этот бестелесный отброс! Ведь с какой стороны не посмотри, а пока Ш’янт был жив, пусть даже и в таком виде, люди не могли бы спать спокойно.
