Танцы на цепях (весь текст) | страница 62



Тварь была в такой ярости, что просто цапнула ее за руку и бросила умирать, предварительно хорошо приложив головой о древесный ствол. Клаудии повезло, что устойчивость к ядам и помощь Первородной сделали свое дело, в противном случае лежать ей среди красных цветов грудой остывающего мяса.

Как только Май переступит порог, она не сможет повернуть назад. Ее судьба будет в моих руках. И любое непослушание можно усмирить.

Правда, ей все равно не оставалось ничего лучшего, кроме как продолжать идти вперед. Путь домой был заказан.

Май когда-то вычитала, что весь юго-восточный стигай – иномирская земля. Туда не совались даже отчаянные воины, а о жизни уединившихся существ ходили тысячи зловещих легенд.

Ш’янт основательно испортил королеве праздник. Впрочем, он ни о чем не жалел, и дай ему кто-то выбор – изменить ситуацию или поступить так же, как триста лет назад – он бы, не задумываясь, пришел к Первородной снова. И приходил бы до тех пор, пока ее сердце не лежало бы окровавленным клубком на его ладони.

Иногда такие мысли подводили Клаудию к тонкой корке льда, под которой скопилось желание покинуть город, вернуться в Сахра-таш, на все наплевать. Но Первородная ждала ее и пристально наблюдала из глубины сознания.

Беренганд пристально наблюдала. Май казалось, что чудовище вот-вот разинет пасть, чтобы проглотить ее и раздробить каждую кость в хрупком теле.

Она умела очаровывать и любила править. Если бы не война, то и сейчас все стигаи были бы зажаты в стальном кулаке, а иные дети создателя забились бы в норы, не посмев оспорить ее власть.

– Ноги ставить вот так! Молодец.

Что же происходило на самом деле, знали, наверное, только сам иномирец и Первая королева. Люди могли лишь наблюдать за последствиями.

Чередуя ходьбу и умопомрачительную гонку на волке, спутницы добрались до границы леса.

Но рвать платье, чтобы вдохнуть полной грудью, он не стал. Не хотелось слушать возмущенные вопли запертой внутри девчонки – голова и без того напоминала булькающий котелок с кислотой.

Рисунок упал на пол. Первородная замерла, будто ничего не произошло.

Не хватало только, чтобы девчонка думала, будто в особняке творится непонятно что.

– Бери меч, – бросила инахан.

Май коснулась бока Цивки и пропустила сквозь пальцы шелковистую шерсть. От волчицы пахло палой листвой и пеплом, а кое-где были видны белесые отметины костной пыли, въевшиеся так глубоко, что даже ветер не мог выбить их окончательно.

Змея оказалась настолько одурманена и взбешена, что даже не отрастила до конца руку, когда выросла перед Клаудией во всем своем серебристом великолепии.