Ее меч был такой же длины, как и у Май, но сделан он оказался из черного отполированного до блеска люза.
Стоило им остановиться, как на плечи обрушился невидимый молот усталости. Май даже не могла точно сказать, как долго длилось это спонтанное занятие. Меч, казавшийся до этого легким, будто прибавил в весе и едва держался в дрожащей руке. Закрепив его на поясе, она поймала взгляд наставницы и вымученно улыбнулась.
Мысли прыгали с одного на другое, точно блохи на дворовой собаке.
Клаудия рассчитывала, что сознание девочки перестанет существовать. Рассыплется трухой под действием мощнейшего яда, освободив место для Первородной.
Что ее там ждет? Раз ей подарили клинок, то не пора ли учиться владеть им?
Когда же они добрались до врат, светлый камень дороги окрасился закатным багрянцем, из-за чего казалось, что под ногами разлилось настоящее кровавое озеро. Май во все глаза рассматривала дома и вертела головой, пытаясь не упустить ни единого изгиба.
Женщина недовольно поморщилась и посмотрела на девчонку так, словно перед ней только что задавили паука.
Но дело было не только в этом.
Очередной привал Клаудия организовала в крохотной роще, разросшейся в форме полумесяца, откуда открывался прекрасный вид на башню.
Он подошел к столу и принялся перебирать бумаги.
Клаудия раздраженно цыкнула. Она злилась на себя и собственную несобранность. Змея застала врасплох, богиня могла лишить ее своей благосклонности и доверия, а все из-за глупейшей самонадеянности!
Поднеся к окну желтоватый лист, Ш’янт пристально вглядывался в переплетение линий.
Как все повернется на самом деле?
Клаудия старалась не разговаривать с Май. Боялась сорваться, сболтнуть лишнего.
– Не сжимай ты его так! Это же не соломинка, а ты не тонешь, дитя.
Под дневником нашлась и карта, с настоящим роем пометок. От черных точек и крестиков зарябило в глазах.
Когда вдалеке выросла черная игла башни, она вздохнула с облегчением, хотя расслабляться было рано. Впереди ее ждали долгие месяцы подготовки.
На столе были настоящие башни из книг. Какие-то записки, заметки, дневники, новые и уже исписанные от корки до корки. Клаудия серьезно чем-то увлеклась, даже пыталась рисовать.
Почему я? Это ведь такой простой вопрос. Почему бы не сказать правду?
Холодная тяжесть росла с каждым часом, а когда солнце коснулось горизонта, Май не сдержала слез. Яростно утирая их рукавом, она украдкой поглядывала на женщину.
Древние отливавшие золотом письмена, искрящиеся при любом прикосновении, обжигали руки и отталкивали, стоило только протянуть ладонь. Едва ли кто-то в этом мире мог прочитать их правильно, но Клаудия, как оказалось, умела удивлять.
