Папа для двойняшек (издательская редактура) | страница 10
Зато он прекрасно слышал через стенку (у них были смежные комнаты), как сестрёнка горько плакала. Родители, когда всё узнали, тоже. Ярослав был уверен, что даже сейчас, годы спустя, давно уже переехав к Ивану, Катя продолжает рыдать в подушку и готова променять всё, что имеет, на детскую кроватку. Они с мужем подумывают взять малыша из детдома, но это всё равно будет уже не то…
Ярослав не хотел видеть на месте сестры Виолу, он даже думать об этом не мог. Нет, никаких абортов! А её заставят, точно заставят, чтобы избежать позора. У Виолетты очень строгие родители. Бабушка была такой же, но сейчас её не стало. С самого детства они запрещали дочери гулять с мальчиками и заставляли налегать на учёбу. Сказали, чтобы как минимум до окончания школы не смела заводить отношения и выбросила из головы мысли о парнях, думала только о занятиях.
Их родители дружат уже много лет, поэтому только его Городецкие и подпускали к дочери, пусть и с сотней оговорок. И Ярик, верный слову, границ не переходил и ждал выпускного Виолки, чтобы признаться и предложить официально встречаться. За прошедшие годы он столько раз собирался рассказать о своих чувствах, но останавливал себя, понимал, что ничего не выйдет. Во-первых, Виола не пойдёт против родителей, во-вторых, её душа была отравлена Тимуром.
Да, его яд долгие семь лет расходился по её жилам, с самого пятого класса, когда Гаджиев пришёл в их школу и сел с ней за одну парту. Виолетта рассказала партнёру о новом соседе и была рада, что у неё появился ещё один друг. Да, просто друг, как утверждала она. Но Ярик видел куда больше, чем думала подруга. Видел, как сияли её глаза, когда говорила о Тимуре. Видел, заглядывая в её класс, как на переменках они весело болтали. Видел, как на школьных праздниках, выступая с танцем на сцене, искала его глазами в толпе зрителей.
Но где он теперь? Укатил в столицу и, кажется, в ближайшее время возвращаться не собирается. Если вообще когда-то вернётся. А Виолка на грани истерики. И что бы ни чувствовало сейчас её сердце, нельзя позволить ей сделать непоправимое. Хватит молчать, пора сказать то, что уже давно рвалось с языка! И поступить так, как подобает поступать мужчине, даже если ему всего восемнадцать.
— Если у тебя будет малыш, тогда я… — он сглотнул, не вполне понимая, на что подписывается, но по-другому поступить не мог, просто не мог. — Я стану отцом. Скажем твоим, что это был я.
— Что?
— Виол, всё уже случилось, не изменить, — Ярик старался рассуждать логически, положил тест на тумбочку, чтобы освободить руки. — Мы с тобой поженимся, я как бы возьму на себя ответственность. Не убьют же они меня, правда? Покричат и успокоятся, мои тоже. Ну поторопились подростки, с кем не бывает?!