Дело было 23 июня 41-го на аэродроме города Кобрин, примерно в девять утра. Элитный полк из 2-й ИАД, одни асы-орденоносцы, новейшая техника, только 100 октановый бензин. Он, тогда ещё подполковник, зам командира полка по лётной подготовке, пропустив вперёд ведомых, пошёл на посадку. Первый боевой вылет с утра и второй день войны. Их вчера бомбили семь раз, все вокруг завалено обломками наших и их самолётов, полк трижды поднимался всем составом, два тарана, потери такие, что просто "мама". Шестерых похоронили возле аэродрома, из боевых вылетов не вернулось одиннадцать лётчиков. Из сорока двух машин, боеготовых на сегодняшнее утро — тринадцать. Вот оно невезучее число, с него то и началось. Командир, полковник Забалуев Вячеслав Михайлович, Герой Советского Союза и изобретатель "Выборгской этажерки", ещё на рассвете сорвался на У-2 готовить запасную площадку, здесь сидеть было уже невозможно, а свою машину отдал Льву. Шестаковская "семёрка" после посадки "на брюхо" годилась только на запчасти, вот и полетел он на командирском самолёте, тринадцатым. Провели бой, "Мессеры" и "Юнкерсы" над Бугом, никого не сбили, но и сами вроде все целые, сейчас сядем, заправимся и валить отсюда. Заруливал к лесочку последним, вокруг механики суетятся, бензозаправщик подъезжает, отстегнул парашют, устало слез на землю. Только собрался закурить, как из-под земли — "двое из ларца, одинаковых с лица", в фуражках с синим околышем. НКВД.
— Пройдемте в машину.
— С какой стати?
— Там объяснят.
Тут надо понимать, человек только что с боевого, нервы на пределе, смерть ещё в глазах прыгает, а от перегрузок пошатывает.
— Пошёл на хер! — И за кобуру "цоп".
Очнулся на заднем диване "Эмки", руки за спиной скручены, челюсть болит невозможно как, материться не могу. Привезли в Кобрин, как мешок втащили в кабинет, бросили на пол и давай втроём ногами месить. Опять сознание потерял. Окатили водой, очнулся. Посадили на табурет, следователь листок под нос суёт, подписывай мол. Читаю: — "Я, Забалуев Вячеслав Михайлович…", ну, думаю, сейчас я вам гадам подпишу, и стараясь почётче, вывожу — Шестаков Лев Львович. Следователь листок перевернул, шевеля губами прочёл, обошёл стол и эдак по-футбольному, слегка подпрыгнув, ка-ак носком сапога в грудину засадит. Очнулся от диких криков:
— Мать вашу! Вам что сказано было?! Привезти полковника, а вы кого бля приперли?! Подполковника бля! Шпалы считать разучились?!
— Дак мы на КП приехали, там только лейтенант перевязанный сидит, контуженый видать. Спрашиваем: — "Где командир полка?", а он: — "Вон его самолёт, на стоянку рулит", ну мы к нему, а он за кобуру, ну и не разобрались.
