Аред никогда не мог очнуться, что бы Эрлин не делала, как только не пыталась защитить себя. Она ведь тоже пыталась драться… вначале пыталась, но становилось только хуже, это окончательно выводило Ареда из себя. Не помогало. Но даже если хватка Леса ослабевала — это ничего не меняло, он все так же бил её. её муж сам был тварью. Зов Леса лишь придавал сил, окончательно затмевая разум, но даже без этого…
— Прости… — шепотом говорит она.
— Что? Простить? — Хёнрир даже не понимает, смотрит на нее. — Я чуть не убил тебя, Эрлин, а ты говоришь простить?
— Прости, — всхлипывает она. — Не стоило будить, не стоило… Я… не знаю…
Все так смешалось. Ей столько раз говорили, что она все делает не так. её муж, её мать, её отец. У нее не достаточно сил, не достаточно ума, она…
Осторожно прижимает Бьярни к себе — он успокоился и только причмокивает. Все хорошо.
Губы дрожат, подбородок… ничего не выходит с этим сделать.
А у нее почти подгибаются ноги, еще немного… Эрлин всхлипывает, так громко и отчаянно. Кое-как пытается утереть слезы.
Не плакать, нужно быть сильной.
Что ей делать теперь?
Но слезы льются все равно. И чем больше она пытается справиться с собой — тем сильнее.
Она отступает, садится на кровать. Одной рукой держит сына, второй — пытается судорожно зажать рот, чтобы не рыдать слишком громко. её трясет.
— Эрлин… — Хёнрир подходит, садится на корточки напротив нее, пытаясь заглянуть в лицо. — Я так сильно напугал тебя…
Он все понимает, и сам не знает, что сказать ей. Надо же что-то сказать? Оправдываться нет смысла, просить прощения — тоже. Злость скользит где-то между слов, но злость — на себя. Только на себя Хёнрир злится за это.
Он оглядывается на дверь, словно собираясь уйти, но не уходит.
Эрлин судорожно всхлипывает, и снова… Внезапно понимает, что не хочет, чтобы он уходил. Боится остаться одна. Боится пустоты… А Хёнрира, вдруг, совсем не боится, какая бы тварь не жила в нем. Он сам — не тварь.
— Не уходи, — едва слышно говорит она, и краснеет от этих слов.
Что-то меняется в его глазах. Он поднимается, но садится рядом, и Эрлин, зажмурившись, утыкается носом ему в плечо. Всхлипывает.
— Прости… — все также, глупо, повторяет она, — я сейчас…
И никак не может справиться со слезами.
— Поплачь, — говорит Хёнрир. — Иногда нужно выплакаться.
— Нет… Я должна быть сильной.
Она справится.
— Глупости, — уверенно говорит Хёнрир. — Кто тебе сказал такое? Слезы — это только слезы. Не нужно пытаться сдерживать их. Сила не в этом…
