Ненавидеть?
Все так запуталось…
Ее отец… такая пустота в сердце, ноющая… но ненависти нет.
— Нет, я не буду тебя ненавидеть, — говорит Эрлин. Хочется сказать: «Ты все сделал правильно», но на это нет сил.
— Спасибо, — говорит Свельг.
Ему тоже пришлось нелегко.
— Знаешь, — говорит он еще, — наверно, сейчас не время и… пойми меня правильно, мне ничего не нужно от тебя, я просто хочу сказать… Я до сих пор люблю тебя, Эрлин. Я просто испугался, не смог… Когда я понял, что твой отец пытается использовать меня, что не просто так приглашает к себе в дом, постоянно говорит о тебе… Нет, у нас есть доказательства, Хёнрир перехватил его письма. Так все и было. Ты уже была замужем и я… Что я мог? Я подумал, что сбежать с Хёнриром на войну — будет лучшей идеей. Переждать, пока все уляжется. Но не думать о тебе я не мог. Я… Эрлин… все думаю, что если бы я тогда побежал к тебе вместе с ним, если бы сделал хоть что-то… все могло бы быть иначе.
Он поджимает губы, болезненно морщится, отворачивается. Больно?
Поздно. Сейчас это не имеет никакого значения. Слишком много случилось всего.
Свельг и не ждет никакого ответа от нее.
— Прости, — говорит он тихо. — За все… что так вышло. Если что-то нужно… если нужна моя помощь, ты скажи, я все сделаю.
Он сидит рядом… долго, весь день.
Хёнрир так и не приходит в себя. Но он жив и его щиты держатся, горят… не пропуская ничего, ни Лес, ни Эрлин, она никак не может помочь.
Свельг приносит ей воды и немного перекусить, «давай, тебе тоже нужны силы». Но не хочется… «давай, Эрлин, хоть один пирожок…»
Ближе к вечеру приходит Хель.
— Эй! — сходу улыбается она Свельгу. — Тебя вешать не будут, можешь расслабиться.
И Свельг отчетливо выдыхает, с таким облегчением.
А Хель, без всяких сомнений, заходит в клетку, садится рядом.
— Как он?
Эрлин качает головой.
Все так же, ничего не меняется.
Хель приподнимает повязки, смотрит рану на боку — затянулось. Остался широкий бордовый рубец, но рана затянулась и опасности уже нет. Он справится… Должен. Хель осматривает его сама, прощупывает — нельзя ли хоть как-то зацепиться, хоть подпитать своей силой. Не выходит. Хёнрир закрылся и не принимает никакой помощи.
— Если он до сих пор жив — это добрый знак, — говорит Хель, впрочем, не слишком уверенно. — Нужно подождать.
А лорда Кенриля признали виновным в государственной измене, и это решило все.
Изменник, который заслуживал смерти.
Он пытался подставить Хёнрира, плел интриги против него, желал смерти — это бесспорное нарушение присяги. Заговор против главы Совета. Еще недавно Кенриль многое держал в своих руках, но теперь его бывшие союзники готовы поддержать Хель и пойти на любые уступки, чтобы обелить себя. Измена — это серьезно.
