Впрочем, может и к лучшему, разбудить, отправить ее в дом, в теплую кровать.
Вообще-то, этой девочке давно надо было уйти вместе с остальными.
Он еще немного полежит так, потом разбудит и разберется…
Пока есть время немного разобраться с собственной силой, все аккуратно уложить.
— Ой! — испуганно говорит Лиль.
То есть, сначала она сонно открывает глаза, смотрит на него, все еще прижимаясь к его плечу. Потом резко садится.
Хёнрир вытирает, наконец, слезящиеся глаза и садится тоже.
— Лиль? — улыбаясь, говорит он.
— Да… я… я…
Она растеряна, смущена, щеки заливаются краской.
Хёнрир моргает, трет глаза… и ногу можно почесать тоже. Как же хорошо… И веревку, которая держала на ноге сапог — развязать, а то нога затекла… пошевелить пальцами.
— Как ты? — говорит он. — Не замерзла тут сидеть?
Она мотает головой, почти испуганно. Поджимает губы.
— Лиль, что-то не так?
— У тебя глаза красные, — осторожно говорит она.
Хёнрир улыбается.
— Ничего, это скоро пройдет. Главное, что они есть, и я тебя вижу.
Лиль испуганно кивает.
— Это ведь ты сидела со мной? — говорит он. — Да? Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы не смог справиться.
Она краснеет еще больше.
— Ты звал… Эрлин… — говорит едва слышно.
— Да, — говорит он. — Звал. Эрлин — это моя жена.
— Ты ее любишь, да?
Она говорит и тут же снова смущается, так по-детски.
— Да, — серьезно говорит Хёнрир. — Очень люблю.
Лиль кивает, у нее мелко дрожат губы. И чуть неловко перед ней.
Вон там дальше, у догорающего костра, — Шельда. Хёнрир чувствует ее силу. И, скорее всего, Эван с ней рядом. Эван не спит, смотрит на него, а Шельда спит у Эвана на плече.
Надо бы, наверно, встать, но для этого надо собраться. Голова кружится. Такое странное ощущение удивительной легкости и дикой слабости сразу. И такое невероятное ощущение мира вокруг, словно Хёнрир здесь и в сотни мест сразу, смотрит откуда-то свысока, чувствует, как пробежала мышь под снегом в траве, как гудят на ветру деревья…
Глаза режет от света, отвык…
Сейчас он соберется и встанет. Сейчас…
Ему удается со второго раза. Лиль запоздало спохватывается, пытается помочь ему, поддержать, подать руку.
— Не надо, — говорит он, — все хорошо. Ты меня не удержишь, я слишком тяжелый.
Она ему и до плеча не достает, тоненькая, хрупкая.
Встает. И можно, наконец, потянуться, выпрямить спину.
Левая нога словно деревянная, сгибается с трудом. Но зато на нее можно опереться. Правда это отдается острой болью в колене и в бедре… но ничего. Не слишком сильно. Хёнрир походит немного и все пройдет.
