— Нет, мне незачем тебя убивать, — говорит Эван. — Я никогда не воевал с Лесом, у меня нет никаких личных счетов. Я только хочу понять, чего ожидать. Ты прав, я не справляюсь со своими людьми, не знаю, как удержать смертников, которым больше нечего бояться и нечего терять. Я пытаюсь занять их работой, но у меня не хватает сил следить за каждым. Да, я командовал людьми раньше, но все было иначе, мы сражались за Йорлин, я… — Эван вздыхает, все это не важно сейчас. — Наверно, я просто хочу понять, какую сторону займешь ты, если что-то пойдет не так.
— За что ты здесь? — говорит Хёнрир.
Ни за что…
— За предательство.
Эван говорит и зло сжимает зубы. Не важно, что он никого не предавал, но судили его именно за это, и признали виновным. Он предатель для всех. А правда никому не нужна.
— Бывает… — соглашается Хёнрир. — Нет, с тобой, думаю, мне не справиться. По крайней мере, это было бы нелегко. Те двое совсем не ожидали, поэтому вышло. Ты уже готов и не станешь делать глупостей. Тем более, если у тебя есть опыт.
— Что ты собираешься делать дальше?
Хёнрир… он, кажется, хочет отмахнуть, если не огрызнуться на такой вопрос. Но только хмурится.
Потом устало вздыхает.
— Не знаю, — говорит неожиданно откровенно. — Я не понимаю, что произошло, почему Лес так поступил со мной. Дело даже не в том — за что. Причин, чтобы тряхнуть меня может быть много. Но повод… почему? Что произошло именно в тот момент? Я не знаю, что будет, если я попытаюсь вернуться. У меня не осталось силы, нечем защищаться, поэтому, думаю, Лес успеет сожрать меня раньше, чем я доберусь до Торенхолла. Ждать своих? Сейчас я тоже не могу с уверенностью сказать, как они со мной поступят. Может статься — сходу убьют. Не знаю, что произошло… Думаю, попробую сунуться сам. И тогда, как за вами придут твари — я не увижу.
Да.
Глупо было. Дурацкая надежда, что Хёнрир может как-то помешать, ведь ему не понравилась эта идея. Что он вернется к своим и выскажется против. Его послушают.
Какое ему дело до каторжников?
— Хорошо, я понял, — говорит Эван.
Хёнрир стоит еще какое-то время, потом чуть переставляет свою швабру, готовясь идти дальше.
— Ты же понимаешь, что тебя тоже убьют? — говорит он.
— Понимаю, — говорит Эван.
— И что тебя держит?
Эван морщится, меньше всего хочется говорить об этом.
— У меня семья, — все же говорит он. — Жена дети… Вернее… не важно. И либо я доведу дело до конца, либо пострадают они. Мне плевать на все договоры с Лесом, но мне не плевать на своих детей.
