дочуркой! Так хотелось, чтобы дядя Витя приходил к ней в школу, чтобы все одноклассники узнали, какой он умный, образованный. Но дядя Витя в школу не приходил. Ну и ладно, это не главное, главное — скоро она будет гулять с братиком или сестричкой, будет читать ему или ей книжки, рассказывать сказки, которые слышала от дедушки Ромы. Они будут всей семьей ходить по магазинам, в кино, убирать в квартире, мыть окна, ездить к морю — да о чем только не думала девочка, обретшая наконец семейный покой, то, что для миллионов детей было привычным и непоколебимым.
Однажды после экскурсии в Исторический музей Аня с подружками заскочила в «Детский мир», а там как раз пустышки «выбросили». На дворе — девяностый год, на магазинных полках шаром покати, на базаре за все ломят тройную цену, и Аня на радостях накупила пустышек на все деньги. Получилось двенадцать штук. Приходит домой. Мама и отчим телевизор смотрят. Аня протягивает им пакет с пустышками.
— Это что еще такое? — вскидывает мама брови.
— Это вам, — отвечает Аня и улыбается.
Мама и отчим переглядываются и смеются. Аня тоже смеется. Вскоре мама объявила, что она беременна. Беременность ее была нелегкой — ее часто тошнило, и она ела мел. Как конфеты. Мел этот приносила соседка, она в школе работала, а незадолго до родов Инна и Аню каждый день просила принести хоть пару кусочков. Девочка воровала мел с радостью — такой близости, таких мирных, доброжелательных отношений с мамой, как в те дни, у нее еще не было, и она делала все, чтобы отношения эти сохранились навсегда. Аня научилась пользоваться стиральной машиной «Малютка», развешивала белье на балконе, убирала, готовила все, даже борщ, напевала песенки и всем сердцем любила маму, дядю Витю и еще не родившегося малыша.
За время беременности Инна поправилась на четырнадцать килограммов. Женька родился летом, как и Анечка, только в середине июля. Он был крепеньким и тяжеленьким, почти пять килограммов, и во многом походил на Аню — по ночам не орал, днем вел себя тихо, даже, можно сказать, степенно: крякнет, если кушать хочет, и ни слезинки. Глядя на внука, Роман Андреевич думал о том, что у него взрослая душа и характер уже заметен. Так и с Аней было. Как и его сестра, Женя сосал материнскую грудь почти до года, прививки перенес хорошо, не болел, пошел ровно в год, в день своего рождения. И еще он очень любил сестричку. Инна же после родов начала болеть всем подряд, начиная от пародонтоза и заканчивая фиброзом матки, а когда вышла на работу, то к уборке и готовке, которыми Аня уже привыкла заниматься, добавились хлопоты с Женькой. До ее прихода из школы с Женькой нянчилась та самая тетя Оля, соседка, а потом уж Аня крутилась как белка в колесе — хорошо, что дедушка приезжал и помогал. Особенно тяжело было с молочными продуктами — в продуктовый, к деду, их не завозили, так бы он принес. А в молочном приходилось стоять в очереди по два, а то и по три часа. К счастью, дедушка приносил мясо, масло, колбасу, сосиски — большинство людей эти продукты редко видели. Мама тоже приносила с работы продукты, но то были деликатесы. И еще у нее появилась странность — она набрасывалась на отчима и дочь по поводу и без повода. В конце концов, стоило им всем оказаться на одной территории под названием квартира, как начинался скандал.
