— Дотронься, — произнес Игнатиус, и, как зачарованная, Энди тронула пальцем теплый и живой сгусток пламени.
Огонь не обжигал. Энди чувствовала, как языки касаются кожи, щекочут, обтекают палец. Медленно она подставила левую ладонь, и Игнатиус скатил огненный шар, как если бы он был наполнен водой: пламя лениво перетекло в руку Энди, но, не сохранив форму, растеклось лужицей. Струйки пламени потекли сквозь пальцы, капли огня срывались, падали вниз и гасли в воздухе, не касаясь деревянной стойки.
В углублении ладони еще несколько мгновений мерцал оранжевый язычок, но и он пропал бесследно, не оставив ни струйки дыма, ни уголька.
В наступившей темноте Энди с трудом различала силуэты окружающих предметов. Только тут она поняла, что находится не в холле гостиницы, а в каком-то темном и незнакомом помещении. Но, странно, это почти не испугало ее: такая знакомая волна страха, которая взрывалась внутри, когда на нее неожиданно бросалась с лаем собака из подворотни или машина тормозила с визгом в сантиметре от коленок, — эта самая волна не хлынула к горлу, и Энди не закричала. Этот страх, вспыхнув, как огненный шарик в ладони, истаял капельками, оставив только легкое волнение и… ванильный привкус молочного коктейля.
«В конце концов, — пришла какая-то глупо-спокойная мысль, — я во Франции, а здесь люди цивилизованнее и добрее».
Глаза привыкли к темноте, и Энди стала кое-что различать: квадратный стол, на котором стояли перевернутые ножками вверх стулья, комод, деревянную стойку, несколько поваленных табуретов. Еще какая-то мебель тушами громоздилась по углам комнаты, а вверху, видимо сквозь слуховое оконце, пробивался белый дневной свет.
— Игнатиус? — неуверенно позвала Энди.
— Я здесь, — пришел откуда-то словно отраженный от стен мягкий спокойный голос.
— Где?
— Здесь.
Энди оглядывалась, пытаясь понять, откуда этот странный человек говорит с ней, но снова не увидела ничего, кроме смутных очертаний каких-то огромных шкафов.
— Я вас не вижу, — Энди наугад сделала несколько шагов, половицы заскрипели, а под ноги подвернулся стул, лежащий на полу.
Споткнувшись и едва не упав, Энди схватилась за крышку стола и поняла, что он очень пыльный. Она немедленно чихнула. Раз, другой. Теперь глаза привыкли настолько, что она даже видела облако пыли и различала свои руки. От локтя до запястья они казались белыми, а ладони — темными.
Энди потерла руки.
— Я вас не вижу, тут темно.
Ответ пришел немедленно.
