Секциям конца не видно. Впереди меня маячит какой-то желтоватый свет. Я иду на него. Связанный орк сидит на стуле, меня же оглушают чем-то тяжелым. Опять.
Очнувшись, замечаю, что тоже сижу в цепях как книги на полках в библиотеке. А чернокнижник пытается вызвать самое страшное существо — сфинкса. Спасите! Меня!
Бац! Чернокнижник путается в сети, брыкается. Ушастик вызывает подмогу и развязывает нас обоих. Радость настолько застилает мне глаза, что я бросаюсь на шею эльфа. Чувствую, как бешено бьется его сердце. Или мое? Не важно.
— Больше никаких спойлеров, — обещаю я, уткнувшись в грудь мужчины.
— Больше я никуда не отпущу тебя одну, — в свою очередь говорит Ушастик, гладя меня по голове.
Глава15. Семья и праздник любви и света
Каждые полгода Банк идей разрешал вернуться на неделю домой, к родным. Как и остальные надзорщики я собиралась.
Для маленькой сестрички прикупила новых вещей, приобрела подарки для матери и отца, надеясь на их теплый прием. О, они до сих пор меня винили в том, что живут впроголодь, приворовывая на работе.
Ушастик зашел ко мне перед всеобщим отъездом.
— Ты могла бы поехать со мной, — сказал он, — я же видел, что у меня тебе понравилось.
— Не могу, — проговорила я, — хочу повидать родителей.
— А можно мне с тобой? — поинтересовался мужчина.
Я призадумалась. В принципе, он мог бы поехать. Поддержать меня. Но боюсь, что нищета может его оттолкнуть. Хотя… Ладно, я уже сама забыла, что хотела сказать ему в первый раз.
— Ивет, — позвал меня Ушастик, — так мы едем?
— Едем, — глухо отозвалась в ответ.
Мои родители оставались в Желтом городе. А до него добираться дня три в карете. Если повезет. С каретой. Но я зря волновалась — Ушастик все устроил. И теперь я смотрела в окно через открытую занавеску. На противоположном сидении из красного бархата вальяжно расположился мужчина, не сводя с меня своих внимательных глаз. Иногда меня это ужасно раздражало.
— Хватит на меня пялиться, — проговорила я.
— Я тебя рассматриваю, — произнес эльф, — у тебя интересные черты лица.
— Ой, хватит заливать, — отмахнулась на него, наблюдая, как за окном проносятся поля, леса, дороги, — во мне нет ничего интересного.
— Ошибаешься, — доверительно сказал Ушастик. Когда карету сильно тряхнуло на ухабе, он завалился на меня, прижимая к сидению, — сильно ошибаешься, Ивет.
— Идиот, — непроизвольно сорвалось с моих губ, которые он тут же попытался поцеловать, — прекрати.
— Тебе же нравится, — прошептал он мне на ухо.
