И всё же, как жрец узнал, что девушка здесь? Вопросы, вопросы, опять вопросы! Но на этот раз, я получу ответы, и притом, любой ценой!
Выбравшись за ворота, я без труда нашёл Витара. Старый маг сдавал: тёмный теснил его ко рву, без устали швыряя огненными снарядами, но расстановка сил, с моим появление, быстро изменилась, да к тому же, подоспел ещё один гость, появившийся как нельзя кстати. Втроём мы загнали жреца в угол, не оставив ему ни малейшего шанса на спасение. Я ясно видел, что его резерв уже на исходе, а это значит — ещё пара минут, и победа будет за нами.
— Стойте, прошу, не трогайте его! — раздался неподалёку девичий крик, от которого сжалось сердце.
*Аделина
Моё появление для всех оказалось весьма неожиданным. На миг, мужчины замерли словно статуи, удерживая в руках огненные снаряды, похожие на шаровые молнии, которые готовы были сорваться с ладоней в любую секунду.
— Адель, ты что творишь? Уходи немедленно! — от громоподобного рёва, вырвавшегося из груди Энриона, мне захотелось тут же забиться куда-нибудь в дальний уголок, подальше от источника звука, гневно сверкающего на меня потемневшими глазами.
Но вместо этого, я, перепрыгивая тлеющие проплешины в некогда высокой траве, рванула в сторону седого старика в чёрной хламиде, чем вызвала у всех присутствующих лёгкий шок.
Жрец, цепким взглядом окинул меня с ног до головы, уделив особое внимание туфлям, которые я всё ещё держала в руках, переключил внимание на того, кто крутился у моих ног.
— Айлин? — вскинув бровь, произнёс старик одно единственное слово, в упор глядя на притихшего Мусика, растерявшего весь свой боевой настрой под этим пристальным взором.
На что мракс лишь, молча, покачал головой, видимо понимая, о чём именно его спрашивают, но спустя мгновение, похоже решив, что этого всё-таки недостаточно, откашлявшись, добавил:
— Примите мои соболезнования, милорд! — и мне сразу стало понятно, о чём шла речь.
— Как давно? — казалось, жрец постарел буквально на глазах.
— Пять лет назад, — на этот раз ответила уже я.
Плечи старика безвольно опустились, и от огненных шаров в его ладонях не осталось и следа. Сев на траву, он порывисто сжал голову руками, и по морщинистым щекам покатились слёзы. Безмерное горе отразилось на его лице, горе родителя потерявшего своего ребёнка. Да, его дочь давно уже выросла и улетела из родного гнезда, но для любящего отца, которым без сомнения оказался жрец, всегда оставалась ребёнком, несмотря на количество прожитых лет.
